Кругосветное путешествие Алексея Камерзанова. Судан

Большие железные ворота с лязгом закрылись. Мы на территории Судана. Шум, суета и крики Египта остались по ту сторону. Здесь тишина и покой, не торопясь движутся люди в небесно-голубой форме, неспешно разговаривают военные

После трёх часов бега, бесконечных печатей и оформления документов на выезд из Египта всё это воспринимается как отдых. Перед выездом я рассказывал своим компаньонам о том, как плавно арабская Африка перетекает в Африку чёрную. По моим соображениям, это должно было произойти как раз в Судане, но, едва ступив на суданскую землю, я и сам был удивлён: люди здесь непохожи ни на арабов-египтян, ни на египтян-нубийцев, они были абсолютно чёрными. Само название страны восходит к арабскому «асуад» (чёрный).

А начинался путь в Судан солнечным декабрьским днём в Москве. В посольстве перед нами сидел молодой темнокожий суданец, заместитель консула в России. Он только что выслушал мою речь на арабском (тренировался я заранее) о том, что мы путешественники-кругосветчики и очень хотим проехать через Джумхурийят ас-Судан. Улыбнувшись в ответ, заместитель перешёл на вполне сносный русский, сообщив, что он уже понял, чего мы хотим, и что за весь 2017 год посольством было выдано не более 50 виз, поэтому наш запрос сразу на 12 будет обрабатываться тщательно, и займёт это около трёх недель. После разговора мы передали пачку документов с копиями паспортов, справками с работы и подробным маршрутом по стране. В течение нескольких дней консул обзванивал места работы каждого из нас, выясняя, действительно ли мы там трудимся. В итоге через пару недель мы получили документы.

Экипаж «Люськи» (Toyota Hilux):
Дмитрий Батуро и Эльшан Салимов

В отличие от Египта на суданском КПП никто не пытался говорить по-английски. Видя иностранных туристов, пограничники просто машут рукой: «Мазар, Мазар». Когда я услышал это, то подумал, что это очередное слово на арабском, которого я ещё не знаю. Но вскоре откуда-то сбоку послышалось привычное «салам», и, обернувшись, я увидел улыбающегося человека. «Я Мазар, решаю здесь вопросы с иностранцами и могу вам помочь». Это был классический решальщик, которых здесь называют «фиксерами». Мазар действительно начал помогать. Вскоре он уже бегал с Carnet de Passage и организовывал очередь на паспортный контроль. Нашими единственными соседями оказались всё тот же американский байкер, встреченный ещё на пароме из Абу-Симбела, и пожилая канадская пара, живущая в Египте, которая теперь меняла египетский номер на своей машине на временный суданский. Нам повезло, поскольку наши машины не были зарегистрированы в Египте, в Судане нам не полагалось транзитных номеров, и перед КПП с нас, наконец, сняли жёлтые египетские номера, прикрученные саморезами поверх российских.

«Да, русские знают меня! Я водил вашего русского в Бир-Тавиль», — продолжая улыбаться, рассказывал Мазар. Тут вспомнилась весьма комичная история, которую я уже успел позабыть.

За несколько месяцев до выезда мне позвонил один знакомый: «Алексей, вы же в Африку едете? Вы обязательно должны заехать в Бир-Тавиль, ведь король Бир-Тавиля Дмитрий Первый — мой друг…»

Я пытался выискать в закоулках памяти название такого города, ведь в том, что это город, я ни секунды не сомневался — страны с таким названием нет, а окончание «виль» указывало на французское происхождение (например, Сиануквиль — город Сианука). Но знакомый сообщил, что Бир-Тавиль — это государство, и царствует там Дмитрий Первый. Разумеется, я тут же полез в интернет, где и выискал весёлую историю про Дмитрия Жихарева: он узнал о неопределённом статусе маленького кусочка границы между Египтом и Суданом, приехал в это абсолютно пустынное место, водрузил флаг и провозгласил себя королём. Правда, этот поступок спровоцировал конфликт интересов, ибо ранее то же самое сделал некий американский гражданин, обещавший подарить своей дочке страну. Кстати, слово «бир-тавиль» означает по-арабски «длинный колодец»… Досмотр суданской таможни был крайне поверхностный — достаточно было открыть заднюю дверь машины и рассказать, что в кунге. «Тамам (хорошо)», — произнёс пограничник, и уже через минуту мы рассчитывались с Мазаром. Услуги оказались не слишком дорогими — порядка 25–30 долларов с автомобиля. Пожав друг другу руки и на всякий случай взяв телефон фиксера, мы распрощались.

ВДОЛЬ НИЛА

Первый же суданский городок Вади-Хальфа оказался тоскливым и очень шумным. Останавливаться не хотелось, и, найдя при помощи iOverlander гестхаус в двух сотнях километров, мы отправились туда. Тем более что совсем недавно китайцы проложили здесь прекрасное шоссе, проходящее прямо по Сахаре. На юге ночь приходит быстро. Очень быстро. Из Вади-Хальфы мы выезжали в темноте. Неожиданно дорогу нам преградил внедорожник с пулемётом, около которого стояли люди в джинсах и спортивных костюмах с АК‑47 в руках. Выглядело это как принудительная остановка, и шансов проскочить у нас не было. В таких ситуациях лучше всего прикидываться валенком, совершенно не говорящим по-арабски, потому что излишняя болтливость может привести к проблемам. Впрочем, за несколько минут всё прояснилось. Это была местная полиция (которой, вероятно, не хватает денег на форму), и у нас просто проверили документы. В общем, для Судана дело вполне обычное. Минутная беседа на псевдоанглийском — и мы едем дальше. Каково же было наше удивление, когда, полчаса проискав нужное нам место в тёмной деревне, мы, наконец, нашли гостевой дом и там во дворе обнаружили мотоцикл уже знакомого нам американского байкера. Вскоре появился хозяин — степенный дедушка в национальном белом одеянии, сносно говорящий по-английски. Из его речи мы поняли, что проживание будет стоить по 10 долларов с человека, а поесть можно в деревне. Через час мы поедали салат на ночной деревенской улице. По нашей просьбе хозяин вынес стол прямо на её середину, что нас несказанно обрадовало.

В большей части страны ведётся допотопное натуральное хозяйство.
Люди надеются только на себя

Только утром мы смогли рассмотреть, куда приехали — наш дом стоял на самом берегу Нила. Местные жители на расстоянии, без назойливости, с почтением и интересом рассматривали машины. Вспомнились истории о традиционном арабском гостеприимстве, ещё сохранившемся в патриархальном Судане (в отличие от избалованного туристами Египта). Это оказалось действительно так. Мало кто решается ехать в Судан, потому что благодаря прессе страна приобрела весьма негативный имидж. Сказалась многолетняя война в Дарфуре, разделение на основной Судан и теперь уже независимый Южный Судан, куда, кстати, действительно ехать не стоит. Остановившись в гестхаусе, нужно сходить в полицию и отметить факт своего прибытия. В девять вечера мы сидим в обшарпанной комнате, где разбуженный нами участковый, отодвигая со стола немытую посуду, с трудом разбирая наши диковинные имена в паспортах, записывает их в толстую засаленную тетрадь, которой на вид не один десяток лет. Если этого не сделать, будут проблемы. В течение 72 часов нам нужно прибыть в столицу страны Хартум, чтобы проставить настоящую регистрацию. Без неё можно получить штраф и загреметь в местную не очень комфортабельную тюрьму.

Между Суданом и Ираном есть одна общая и очень приятная для автопутешественников деталь — это цена топлива. Поскольку обе страны находятся под международными санкциями, экспорт нефти и нефтепродуктов существенно ограничен. Это сказывается на стоимости топлива на местном рынке, и, к примеру, литр дизеля обходится в менее чем 20 американских центов. Правда, его ещё нужно найти — в Судане топливный кризис. И на вопрос: «Маужуд суляр? (Есть ли дизель?)» — мы везде получали один и тот же ответ: «Лейсат суляр (дизеля нет)». Впрочем, не было и обычного бензина. Заправки выглядели заброшенными, а иногда можно было найти только кровать и спящего между колонками человека. Пока топлива нам хватало, но запас ограничивался 500–600 км. В общем, нужна была заправка.

До Хартума шоссе окружают только пески Нубийской пустыни

Все суданцы охотно соглашаются на фотосъёмку

В следующем городе мы нашли одну работающую бензоколонку, но прямо на наших глазах сначала произошла драка за очередь, а потом закончилось топливо. Через какое-то время, проезжая по трассе, мы обнаружили скопление машин — прямо в поле старенькие пикапы заезжали на временную заправку. Там оказался только бензин, но по крайней мере это было решением половины проблем. Toyota FJ Cruiser Алексея Климова встал в очередь, и уже через несколько минут драгоценная смесь лёгких углеводородов потекла в оба его бака. «А какой тут бензин? В смысле октановое число?» — спросил Алексей. Заправщик после недолгих раздумий ответил: «Бензин дженерал, 91–92-й». В общем, характеристика детонационной стойкости топлива носила весьма условный характер. Больше вопросов мы не задавали. Дизель нашёлся через пару сотен километров в одном из сёл. Заправщика пришлось долго уговаривать, чтобы он залил нам полный бак, но заправлять канистры он категорически отказался, сославшись на дефицит. Тем более что на нас топливо у него и закончилось. Cо связью в Судане тоже всё не очень хорошо. Звонки ещё как-то проходят, а вот интернет похож на тот, что был у нас в самом начале 2000-х годов. Большую часть времени он просто не работал, несмотря на индикацию 3G на экране телефона.

Все знают о пирамидах в Египте, но мало кто слышал, что они есть и в Судане. Конечно, поскромнее египетских, но зато нет толп туристов с сопровождающими их попрошайками. Построены они были ещё до нашей эры, и количество их исчисляется десятками. Это удивительное ощущение, когда, подъезжая к пирамиде, ты не видишь практически никого. Пользуясь неожиданной свободой, мы снимали видео, фотографировались и даже лазали их штурмовать. Тем более что масштаб постройки проще понять, именно забравшись наверх. Большая часть сохранилась неплохо, практически в том же виде, что и сотни лет назад. Другие медленно, но верно разрушаются. Вскоре появился смотритель. По-хорошему мы должны были купить у него билеты, но самих билетов не оказалось, поэтому он был очень рад просто чаевым и с радостью позировал на камеру.

Автопарк страны состоит из автомобилей 20, 30
и даже 40-летней давности

Китай уже много лет инвестирует в Африку. В обмен на нефть в Судане он строит дороги и делает это очень хорошо. От Вади-Хальфы почти до самого Хартума проложено отличное пустынное шоссе, пересекающее яркие пески Нубийской пустыни. За бортом около +40 °C, встречные машины попадаются редко, а контроля скорости и полиции здесь нет, поэтому можно спокойно ехать 110–120 км/ч. Ближе к самой столице движение становится всё напряжённее. Сюда китайцы ещё не добрались, поэтому приходится прыгать с кочки на кочку.

В ХАРТУМЕ

Сила стереотипов велика, и многие наши друзья, услышав, что мы поехали в Судан, восклицали: «Как? Зачем? Там же опасно!» Правда, ничего более конкретного по поводу этих опасностей никто сказать не может. Просто опасно и всё. Перед стартом этапа я тщательно изучил опыт всех, кто когда-либо ездил в Судан, и мне запомнилась фраза одного из путешественников: «Я проехал более 80 стран, но более спокойного и безопасного места, чем Хартум, не встречал».

Полтора года назад в Facebook ко мне обратился местный житель Рашид Карим. Он посмотрел наши путешествия на YouTube, был искренне впечатлён и спрашивал, приедем ли мы в Судан, предлагая остановиться у него на квартире. Я ответил ему, что такая поездка планируется и, как только мы окончательно соберёмся, я его извещу. Незадолго до приезда я написал Рашиду, что мы на подходе, но выяснилось, что он уехал по делам в Лондон. «Но я обязательно пришлю своего брата, он вам покажет город». Особого значения этим словам я не придал. Каково же было моё удивление, когда утром, пока мы были на завтраке, ко мне подошёл администратор: «Тут к вам гости». За ним вошёл человек с сединой, который представился: «Я Адил Бедави, брат Рашида. Он просил вас принять и показать город». Это был приятный сюрприз! Пока мы беседовали с Адилом, с прогулки по Хартуму возвратился наш коллега Семён, который с утра пораньше решил пофотографировать город. Семён провел час в полиции, которая задержала его на набережной Нила. В общем-то ничего такого на фотографиях не было, но бдительные полицейские задержали его, потому что большая часть правительственных зданий находится как раз на этой улице. Адил, услышав эту историю, пообещал показать нам город безопасно.

Пригород Хартума. Ровно в 5 утра с минарета
раздаётся призыв к молитве

Водовозы Аль-Гедарефа. Доставка питьевой воды
здесь отдельная профессия

Езда по Хартуму сложна в основном из-за большого количества детей на перекрёстках. Пока ты ждёшь зелёного сигнала светофора, они облепляют машину, требуя купить воду, газеты, лотерейные билеты, вёдра и даже предметы мебели. Особенно ретивые начинают отдирать наклейки с машины. За один день мы лишись части флагов пройденных нами стран, наклеенных на двери. Адил привёл нас в ресторан одного из самых дорогих отелей. С его балкона открывался прекрасный вид на город и слияние двух Нилов — голубого и белого. Больше всего нас поразила песчаная коса, на которой в больших количествах собирались местные жители. Нам точно туда нужно, решили мы, и через пару часов неслись по песку к водам Нила. В Хартуме почти нет мест, куда жители могли бы вот так спокойно выезжать на пикник. Суданцы привозят сюда стулья, мангалы, поют зажигательные песни. Чарующее зрелище африканской глубинки! Мы пробыли там до самой темноты, наблюдая за неспешным течением африканской жизни. Местные периодически подходили к нам, почтительно задавали вопросы, улыбались и восхищались.

Повязывать платком лицо и голову, оставляя открытыми только
глаза — обычай всех стран, где есть песчаные пустыни.
Это наследие древних кочевых племён

ПУТЬ В ЭФИОПИЮ

Следующие наши ориентиры — города Вад-Медани и Аль-Гедареф. И если в Хартуме на нас смотрели с большим удивлением, то в этих местах мы были сродни пришельцам. В Вад-Медани снова пришлось искать топливо. В Хартуме мы только заправили баки, в канистры залить ничего не получилось. При каждой заправке мы добавляем цетан-корректор для улучшения топлива, иначе ощутимо теряется тяга. Кстати, подобную картину мы наблюдали и в Иране. Похоже, перерабатывающие мощности изрядно устарели, а обновлению мешают санкции. Весь транспорт в Судане тоже очень старый. Большинство автомобилей из 1980-х годов, в лучшем случае в 1990-х. Встречаются даже экземпляры 1970-х!

Пески закончились, и теперь мы едем по саванне. Периодически попадаются небольшие деревни, состоящие из каменных круглых домов с круглой же соломенной крышей. Нас разбирало любопытство, что там внутри. В конце концов, мы решили завернуть в одну из таких деревень. Первыми нас встретили дети, играющие в футбол. Они тут же сгрудились вокруг, и начался страшный гвалт. Каждый старался перекричать товарища, особенно запомнился один из ребят, который смотрел на нас восхищёнными глазами, приговаривая: «Саддики, саддики (друг, друг)». На простом арабском я объяснил им, что мы хотим пройти в деревню. Наконец появился взрослый мужчина, молча кивнувший после повторения просьбы, и мы, окруженные парой десятков галдящих детей, плавно поплыли вглубь дворов. При этом они хором повторяли каждое услышанное слово, сказанное мною товарищам. Тогда я стал говорить громче. «Даааааа, даааааа!» — ревела в ответ толпа. «Ещё, ёще!» — кучей голосов отзывались дети. Всё это напоминало встречу футболистов и болельщиков. Мы немного побродили по селу, но нашу просьбу войти внутрь какого-нибудь дома отклонили. Нам ничего не оставалось, как распрощаться с «болельщиками» и ехать дальше. Детвора ещё долго бежала за машинами, и, возможно, это было одно из самых ярких событий в их маленькой жизни. Ведь в такие места иностранцы почти никогда не заезжают.

Наибольшее количество пирамид находится в Мероэ,
между пятым и шестым порогами Нила,
примерно в сотне километров от Хартума

Ближе к границе саванну сменяют горы. Пора останавливаться, впереди КПП «Судан — Эфиопия». «Сэр, я вам помогу, следуйте за мной», — сразу несколько человек подбегают и пытаются куда-то утащить. Это снова фиксеры, правда, в этот раз в них нет особой нужды. За обшарпанным столом сидит скучающий таможенник: «Приходите после обеда, сейчас никого нет». Через пару часов мы уже сверяем VIN-номера автомобилей и штампуем «карнеты». Впереди Эфиопия, где наши машины проведут следующие полгода. По этой стране мы проедем более 6 000 км, и получим одни из самых ярких впечатлений в жизни!

Текст Алексей Камерзанов
Фотографии Автора и участников экспедиции