Кругосветное путешествие Алексея Камерзанова. Африканское дно. Конго

Кругосветное путешествие Алексея Камерзанова.  Африканское дно. Конго
Как не прокладывай маршрут по Западной Африке, а миновать великую реку Конго, которую здесь ещё называют Заир и Луалаба, всё равно не удастся. Это самая большая по объёму переносимой воды голубая артерия Африки и вторая по величине в мире. Она дважды пересекает экватор, её гидроэнергетический потенциал составляет шестую часть от общемирового. Это огромная экосистема, собирающая воды всей тропической части континента, чтобы унести их в Атлантический океан...

Ещё в XV веке в устье реки появились первые португальские колонизаторы, а немного позже, в XVIII веке, конголезские рабы стали очень ходовым товаром. Крепкие, выносливые, сильные, они отлично подходили для работы на британских плантациях в Америке. К концу XIX века территорией, лежавшей к югу от берега реки, вплотную занялись бельгийцы и основали бельгийское Конго. Поначалу земли принадлежали лично королю Леопольду и приносили ему неплохую прибыль, но потом обременённый долгами король подарил их Королевству Бельгия, а столицей стал город, лежащий прямо на берегу – Леопольдвиль, который сейчас называется Киншаса. На другом берегу примерно в это же время свою Африку обустраивали французы, включив колонию в состав Французской Экваториальной Африки. Основанный офицером французского флота Пьером Саворньян де Бразза пост стал называться Браззавилем (расположен он был аккурат напротив Киншасы). Таким образом, после обретения независимости в 1960-х годах на карте появились сразу две страны с почти одинаковыми названиями – Республика Конго и Демократическая Республика Конго (какое-то время называвшаяся Заир), которые во избежание путаницы называют Конго-Браззавиль и Конго-Киншаса.

Сегодня в бывшем французском Конго дела по африканским меркам идут неплохо. А вот Демократическая Республика Конго (ДРК) всё больше походит на failed state — несостоявшееся государство. Слабая экономика, неуверенная центральная власть, неподчиняющиеся никому военизированные группировки, этнические конфликты, грунтовые дороги и тотальная нищета — делают ДРК не самой привлекательной для посещения страной. Первый раз мы хотели попасть сюда ещё в 2018 году, чтобы увидеть действующий вулкан Ньирогонго, находящийся на территории национального парка «Вирунга», но за месяц до этого бандиты похитили английских туристов и убили рейнджера, в результате чего парк закрылся на год. Теперь же ДРК вновь возникла в наших планах, потому что, двигаясь по Западной Африке, мимо неё никак не пройти — нужно было лишь составить наиболее короткий и безопасный маршрут. План был таким: из Анголы через погранпереход «Матади» мы попадаем в ДРК, по мосту пересекаем реку Конго, въезжаем в ангольский эксклав Кабинда, а через него на территорию Республики Конго. Правда маршрут имел изъяны, включая не самые спокойные участки ДРК, да и эксклав Кабинда пользовался репутацией небезопасного. Вариант доехать до Киншасы и уже там переплыть в Браззавиль в расчёт не принимался, так как между городами нет грузового парома. Есть обычный, пассажирский, а грузового нет. Можно попробовать погрузить машину на баржу, но это долго, дорого и ненадёжно. Выручили друзья-поляки, с которыми мы познакомились в фейсбуке. Они рассказали, что в районе Луози есть другой паром, который ходит достаточно стабильно и за 15 минут переплывает широкую Конго. То есть мы едем из Анголы через Конго до переправы, потом на паром и уходим в бывшие французские владения, во второе Конго, в направлении Браззавиля.

Погрантреш

Надо сказать, что погружаться на дно Африки мы начали прямо на границе – более дикого погранперехода я не видел ни в одной стране мира. Конголезская часть не заасфальтирована, поэтому все ездят и ходят по раскисшей от дождей глине, попутно разбрасывая вокруг невероятное количество мусора. Около половины транспорта, проходящего через КПП, приводится в движение мускульной силой. Как правило, это большие телеги, заваленные ширпотребом, которые толкают 5–6 человек. Разумеется, никакой стороны движения они не придерживаются, а едут там, где есть просвет, что приводит к тотальному хаосу. К счастью, на моей машине стоят передние и задние отбойники и в случае необходимости можно кого-нибудь подвинуть или, наоборот, принять удар. В окна постоянно заглядывают недовольные лица. А уж если кто-то видит, что мы снимаем происходящее на телефон, то раздаются крики, угрозы, а иногда начинается погоня. В общем, обстановка напряжённая. Пограничники, улыбаясь, расспрашивают, как нас сюда занесло и куда мы едем. Европейцы здесь бывают нечасто, поэтому наше появление вызывает живые эмоции.

Однако для оформления Carnet De Passage нам придётся войти в средоточие хаоса. И в этот раз, увы, пешком. Один из пограничников вызывается нас проводить. Мы шлёпаем по глиняной жиже, уворачиваясь от перегруженных телег и велосипедов. В лица людей мы стараемся не смотреть, так как некоторые из них ещё несколько минут назад готовы были разорвать нас на части за съёмку из машины. Около здания таможни толпится большая очередь. Первым стоит огромный парень с большим камнем в руках, и, без сомнения, он пустит его в дело, если кто-то попытается прорваться. Мы просим провожатого уточнить, как нам поставить штампы на документы и через несколько минут нас приглашают в боковую дверь и проводят мимо очереди в кабинет начальника.

Оказавшись внутри, я сожалею, что не могу снять происходящее. Перед нами очень стильный, неожиданно вежливый офицер в военном берете, белых перчатках и отглаженной форме, с белоснежной улыбкой и аккуратными усиками.

– Господа, прошу меня извинить, у меня дело буквально на минуту, – сообщает он на хорошем английском и выходит за дверь. В окно хорошо видна толпа и тот самый парень с камнем. Сквозь мутное стекло мы наблюдаем, как офицер, даже не поднимая рук (видимо, чтобы не пачкать перчатки), ногами нещадно колотит толпу. Его помощники орудуют дубинками. Буквально через полминуты порог заведения очищен. Парень с камнем издали сердито сверкает глазами. Всё это выглядит как сцена из кино, а начальник как ни в чем не бывало входит обратно и усаживается в кресло.

– Ещё раз добрый день, господа. Добро пожаловать в Демократическую Республику Конго! Как вам тут, кстати? – начинает он.

– Ну... э-э-э... вообще, интересно, – находясь под впечатлением от увиденного, отвечаю я. – Мы первый раз в ДРК, не терпится посмотреть вашу страну. Мы так много о ней слышали! – вхожу я во вкус.

– Отлично, – улыбается офицер, – давайте документы, я поставлю штампы.

Пока он штампует листы, я продолжаю рассказывать, как мы сюда попали и куда едем, при этом меня не покидает чувство глубочайшего сожаления – такие кадры пропали! Но обстановка не располагает к съёмкам, и вскоре, забрав готовые документы, мы прощаемся и через грязь и хаос отправляемся к машинам. В понимании многих прохождение границы – процесс, строго регламентированный и организованный. Но только не здесь. Через опущенную палку тощего гнутого шлагбаума нелегально просачиваются десятки людей. Достаточно солдату отвернуться, как сразу несколько человек пролезают под шлагбаумом. Если пограничник это видит, то бьёт палкой тех, кого может достать, а кто успевает проскочить – растворяется в толпе. Никто никого не преследует. Похоже, в Демократической Республике Конго нелегальное пересечение границы не является серьёзной проблемой.

Медленно продвигаемся среди телег со скоростью пешехода. Впереди снова КПП. Мы уже знаем, что будет дальше – сбор денег за проезд. Если местные платят символические суммы, то с иностранцев дерут по полной – около двадцати долларов с машины. На iOverlander я читал, что избежать поборов практически невозможно – вас просто не пустят. Платим, как он здесь называется, дорожный налог и отправляемся в сторону переправы. Нам известно, что последний паром отходит в пять вечера, и мы наверняка не успеем, но это неважно. В нас проснулся дух приключений, а в голове носится безрассудное «будь что будет».

К реке

Вскоре мы выезжаем на асфальтированную дорогу, и это большая неожиданность. Хотя у её появления есть вполне логичное объяснение – это национальное шоссе № 1, ведущее до Лубумбаши и дальше до границы с Замбией. Впрочем, нам почти сразу приходится свернуть на глиняный просёлок R111 в сторону переправы. На протяжении всего пути мы рассматриваем встречный транспорт – более ушатанных машин никто из нас не встречал. У большей части из них нарушена геометрия кузова, помяты крыши, не закрываются капоты и багажники, подвязаны скотчем и верёвками бамперы, зеркала, крылья... Машины категорически перегружены тюками и людьми. С интересом мы считаем остановившихся из-за поломок. В среднем получается около десяти в час. Видно, что некоторые стоят тут долго – у кого-то отвалилось колесо, у кого-то привод, несколько человек ковыряются в двигателях...

Солнце быстро уходило за горизонт. Исчезала последняя возможность остановиться в открытом поле. Но раз уже мы решили ехать до реки – надо ехать. К восьми вечера наша колонна остановилась около паромной переправы в деревне Кимбемба. Первый паром уходит в восемь утра, так что ночевать мы будем здесь. Фары выхватывают из темноты бурное течение и что-то плывущее по реке. Бог мой, это непрерывным потоком плывёт мусор – всё, что выбрасывают выше по течению в Киншасе и Браззавиле. Около берега тоже куча мусора, а в воде в просветах между отходами моется парочка местных жителей. Вскоре деревенские замечают нас и начинают окружать машины. Я, хотя и говорю по-французски, но предпочитаю этого не делать, иначе разговорам не будет конца. Из толпы выдвигается активный молодой парень, бегло говорящий по-английски. Как выяснилось, он несколько месяцев учился в ЮАР, а сейчас работает таксистом. Ждёт утреннего клиента с той стороны.

– Сэр, паром ушёл, и следующий будет только утром.

– Да, мы опоздали. Скажи, где можно заночевать?

– Самое безопасное – в деревне, прямо на центральной улице. Там вас никто не тронет, а я скажу, что вы наши гости.

Особого выбора нет, и мы двигаемся за новым знакомым в центр деревни. Поселение состоит из пары десятков одноэтажных домиков. В одном из них работает телевизор, скорее всего, в этом доме живет богатый человек и у него есть солнечные батареи. Электричества здесь нет, как и во всех остальных деревнях. Таксист определяет нас на открытый двор одного из домов на главной улице, рядом со своей машиной. Стоило нам запарковаться, как вокруг стала собираться толпа любопытных – развлечений здесь немного. Достав необходимые вещи для ужина, мы стали готовить ночлег в плотном кольце наблюдающих. Я было начал их считать, но после сорокового сбился. Местные стояли на расстоянии нескольких метров и что-то активно обсуждали. В основном были слышны местные языки, но иногда проскакивала французская речь. Скажу честно, хотя аборигены были не агрессивны, но есть и спать в плотном кольце незнакомых чёрных людей было неуютно. В какой-то момент подобревший после ужина Эльшан начал раздавать детям конфеты. Детей сразу же оттеснили взрослые, и начался чуть ли не мордобой. Для социолога это хорошая возможность понаблюдать за социумом, где нет выраженного лидера и каждый сам за себя. Попытки организовать простейшую очередь ни к чему не привели. Места вокруг машин немного, но спать внутри не хотелось, поэтому я решил разложить палатку. Сделать это было непросто, так как на месте установки толпились люди. Мы аккуратно оттеснили толпу и поставили палатку. Закрывая глаза, я слышал многоголосый, постепенно затихающий гвалт – мы ушли спать, поэтому наблюдать стало не за кем. Толпа начала редеть, и через полчаса наступила гробовая тишина.

На паром

Около пяти утра всё пришло в движение. Здесь живут не по часам, а по восходу и закату. Солнце встаёт рано, и вместе с его появлением начинается жизнь. Утром наше присутствие уже не вызывало прежнего интереса и нас окружали в основном дети. Мамы то и дело просили их не надоедать дядям. Мы раздали ребятам тетрадки и ручки за хорошее поведение, а сами отправились на пристань ждать паром. Он опаздывал, и было время понаблюдать за жизнью африканской глубинки. Причал усыпан кучами мусора, видимо, местные используют его как свалку. Тут же на небольшой лодке шныряют рыбаки, проверяя поставленные вечером сети. Улов есть, и женщины принимаются чистить рыбу в мутной воде. Другие женщины тут же стирают вещи. Хозяйка местной забегаловки выходит с ведром и набирает воду для готовки. Чем-то вся эта история напомнила Ганг в индийском Варанаси. Непонятно, что тут плавает и что ты съешь вместе с рыбой. При этом конголезцы очень приветливы и пытаются нас ею угощать, но мы вежливо отказываемся. К девяти утра на горизонте появляется паром, и мы готовимся к битве на погрузку. Жизнь в путешествиях научила нас не стесняться и всегда быть первыми. Мы обсудили возможные варианты развития событий и поставили машины так, чтобы в случае необходимости отсечь задние ряды. Такая стратегия не раз выручала нас при погрузке.

Вопреки ожиданиям, паром оказался не обычным утлым судёнышком без спасательных средств, а новым, крашеным судном с ярко-оранжевыми спасжилетами. Да и погрузка шла на удивление спокойно и организованно. Мы комфортно разместились на палубе вместе с остальными машинами, после чего всё свободное пространство заполнили пешие пассажиры. Паром тронулся. Двигались мы довольно быстро – GPS-навигатор показывал от 12 до 15 км/ч. Настало время приступать к съёмке, и мы достали коптер. Картинка ожидалась восхитительной. Увы, просчёт заключался в том, что мы запустили дрон слишком низко. Он прошёл прямо над толпой верхней палубы, и один из местных решил его схватить. Лопасти винтов ударили незадачливого охотника по рукам, и он выпустил винтокрылую машину, которая вверх ногами скользнула по палубе и навсегда исчезла в мутных водах великой африканской реки...

Чуть не промахнулись

За 15 минут перемахнув одно из самых серьёзных препятствий на нашем пути, мы продолжили движение по другому берегу. Согласно треку польских коллег, ехать нужно всё время прямо и в какой-то момент, резко повернув на семь часов, направиться к границе со следующим государством, которое тоже носит имя большой реки. Перед одним из мостов скопление людей. Судя по яркой одежде, громкой музыке и полицейским, это какой-то местный праздник. Останавливаемся прямо перед толпой, из которой тут же выбегают две женщины и расстилают перед машиной платки. Наш коллега Эльшан хмурится.

– Дальше ехать нельзя. У нас на Кавказе такая же традиция. Если женщина положила платок, значит, нужно ждать, пока она его уберёт. Наезжать нельзя! – безапелляционно заявляет он.

Впрочем, хмурится он недолго. Раздаётся ритмичная музыка, Эльшан ныряет в толпу и танцует лезгинку. Местные одобрительно гудят, им нравится, что белые не только не проехали по платкам, но и присоединились к празднику. Ритмично бьют барабаны, им вторят инструменты, названия которых мы не знаем... Африканские танцы – это потрясающий ритм и драйв! Наконец женщины убирают платки, и под громкое «баааай» мы движемся сквозь процессию.

Через пару часов мы у развилки. Трек резко уходит налево, туда, где на карте обозначена официальная граница между двумя Конго. Впереди деревня, но, судя по карте, она тупиковая, значит, делать там нечего. Я следую по треку, как вдруг слышу в рации:

– Нам из деревни машут, кажется, просят заехать.

– Что нам там делать? Пусть идут лесом, – уверенно отвечаю я.

Через пару сотен метров мы видим, что дорога закрыта самодельным шлагбаумом, который к тому же зафиксирован замком. Видимо, кто-то из местных поставил шлагбаум и пытается собирать дань. Но платить мы не будем, а аккуратно дёрнем или надавим на шлагбаум и поедем дальше. Не такая уж сложность...

– А что вы к нам не заезжаете? – прерывает мои размышления запыхавшийся голос. Кажется, к нам прибежал гонец, говорящий по-английски.

– А зачем? – удивляюсь я, рассматривая человека из деревни.

– Ну это граница, нужно заехать к нам на пограничный пост, поставить печати о выезде, а потом мы вам откроем.

Значит, только что мы чуть не снесли границу между двумя Конго?! С шутками и прибаутками мы возвращаемся. На одной из хибар надпись: «Паспортный контроль». Важный чиновник в штопаных штанах берёт наши паспорта. Он не отвечает на вопросы, а только хмурит брови и молча листает документы. Сейчас лучше ни о чём его не спрашивать – он сам спросит, если будет нужно. Полистав документы, чиновник закрывает свою комнату и уходит. Вскоре он возвращается и, не торопясь, ставит штампы, но по опыту я знаю, что должен быть какой-то неприятный сюрприз. Мы достаём карнеты и просим их тоже проштамповать. Тут-то и начинается долгожданное вымогательство.

– А таможни у нас нет. Она в Луози. Там нужно было поставить отметку, а я вам помочь не могу. Езжайте туда, потому что без штампа таможни я вас не выпущу.

В Африке таможню и границу часто разделяет около сотни километров. Ехать в Луози – не самое лучшее решение, потому что путь в 150 км в одну сторону займёт около пяти часов и столько же обратно, то есть мы потеряем день. И начинаются переговоры.

– К сожалению, нам до Луози топлива не хватит. Вы наверняка можете нам помочь. Вы же видите, мы не местные, здесь впервые, – осторожно начинаю я.

Старик сначала разводит руками, но потом обещает что-нибудь придумать, только стоить это будет 50 долларов с машины. Расклад понятен, теперь нужно минимизировать затраты. Переглянувшись, мы затеваем нашу любимую игру «брат, возьми всё, что есть...». Каждый из нас демонстративно роется в машине, потом в карманах, и на столе появляются мятые купюры разных номиналов и стран.

– У нас нет наличных, – говорю я. – Соберём всё, что сможем. Вот франки ДРК, вот немного ангольских денег, вот несколько американских долларов и даже десять намибийских...

Разумеется, никто не кладёт ничего существенного. Наконец, я достаю кредитную карту и сообщаю, что нам нужно доехать до банкомата в Браззавиле, там могут быть наличные, а сейчас есть только то, что лежит на столе. На вид кучка разномастных банкнот производит серьёзное впечатление, но мы-то знаем, что там нет и половины нужной суммы. Взяточник начинает пересчитывать деньги. Получается примерно по 12–13 долларов за машину. Он, конечно, недоволен, но мы выворачиваем карманы и показываем, что больше ничего нет. Как известно, деньги в руках имеют магическую силу, даже если их меньше, чем ты ожидал. Чиновник берёт карнеты и ставит на них плохо читаемую печать. Его подручный открывает хлипкий шлагбаум, и мы покидаем бывший Заир, нас ждёт Республика Конго!

Снова Конго

Глиняная дорога то и дело превращается в засохшие глиняные горки. Мы уверенно карабкаемся по ним, но, если пойдёт дождь, нам отсюда не выбраться. Такая глина залепит любой протектор, а лебедиться не за что – вокруг одна трава да кусты. Совершенно случайно мы замечаем в них каменный постамент. Раздвинув высохшую растительность, мы обнаружили потемневшую от времени каменную плиту, на которой была выбита надпись: «Congo français» (Французское Конго) и расстояния до ближайших городов. Вот это да! Ведь так называлось французское колониальное владение в Центральной Африке в конце XIX века. То есть это даже не табличка, обозначающая границу современной Республики Конго со столицей в Браззавиле, это граница французских африканских владений на начало ХХ века. Жаль, что видят её только единицы любопытных, решившихся заглянуть в кусты.

Примерно через час мы въезжаем во вполне приличный городок Боко. В навигации здесь обозначены пара гостиниц и гестхаусов. Навстречу по ночной дороге мчит внедорожник с дальним светом, на борту которого написано «Gendarmerie» (Жандармерия). Скорее всего, мы с ними ещё встретимся – не так часто сюда заглядывают иностранцы. В первой же гостинице нас ждёт разочарование: комнат две, кроватей тоже две, света нет, воды нет. Хозяин эмоционально объясняет, что воду и свет отключили за неуплату, и в этот момент во двор отеля влетает тот самый внедорожник.

– Мы путешественники из России, едем из того Конго в это, в Браззавиль. Помогите найти ночлег.

Стражи порядка тут же забывают про документы, и мы с эскортом едем по городку, заглядывая в оставшиеся гостиницы. Увы, мест нигде нет.

– Едем к капитану, – говорит один из полицейских. — Он что-нибудь придумает!

Вскоре мы стоим на пороге одного из домов и жмём руку капитану в спортивных штанах. Вникнув в суть проблемы, он предлагает простое решение:

– Вот новое двухэтажное здание жандармерии. Его только что построили китайцы. Света там нет, вода в канистрах, канализация работает. Все комнаты свободны, берите спальники и ложитесь. Ваши машины будут под охраной, несколько комнат занимают мои люди.

Утром мы от всей души поблагодарили жандармерию и направились в Браззавиль.

В Браззавиле

Наш въезд в город неожиданно превратился в скандал. Мы искали забронированную гостиницу, и навигация указывала квартал центральной части города. Свернув с улицы Ленина (да-да, всё, как у нас или в Мозамбике), мы попали на крошечную улочку с грунтовым покрытием.

На обочине на стуле сидела одинокая женщина, на которую мы не обратили особого внимания. На дороге, как везде в Африке, мусор. Убедившись, что впереди тупик, мы начали сдавать назад и разворачиваться. Всё это неспешно, высматривая хоть что-то похожее на гостиницу. И вот, когда мы были готовы ехать дальше, к нашему окну подбежала та самая женщина и стала истерично кричать. Слушая её переполненную эмоциями французскую речь, я никак не мог понять, что случилось. Она же трясла перед нами какими-то кусками угля и показывала на то место, где мы разворачивались. Оказалось, она не просто сидела у дороги, а торговала древесным углём, который мы приняли за мусор и нечаянно раздавили. За торговкой быстро образовалась толпа. В такой ситуации важно не паниковать. Выбрав взглядом самого адекватного, я спокойным голосом начал разговор:

– Месье, мы иностранцы, первый раз в Браззавиле. Мы понимаем, что наехали на уголь, которого, увы, не увидели. Готовы заплатить.

Переговорщик пересказал толпе наше предложение. В ответ торговка назвала сумму в центральноафриканских франках. Я начал объяснять, что именно таких денег у нас нет, но есть франки ДРК, и мы можем их отдать. В подтверждение я продемонстрировал купюры.

– Зачем мне этот мусор? Это не деньги! Я хочу настоящие деньги! – продолжала истерику пострадавшая.

– Мадам, или так, или никак. Других у нас всё равно нет, – парировал я.

Толпа ещё немного пошумела и начала расходиться. Никаких денег торговка так и не взяла, как бы настойчиво я их не предлагал. Получилось, конечно, неприятно, но не такой уж серьёзный урон мы нанесли, раздавив несколько кусков угля.

Районы города сильно отличались друг от друга. В них были небоскрёбы, широкие улицы, пробки, большой и красивый католический костел, набережная. По меркам Африки более чем прилично. На набережной дорогущий отель Radisson с белыми людьми и охраной. Въезд на набережную перекрыт полицией.

– Вы кто? – строго спросил меня полицейский, закрывая телом въезд.

– Путешественники из России, хотим посмотреть набережную, – использую я беспроигрышную тактику.

– Из России? – лицо охранника расплывается в удивлённой улыбке. – Вам можно. Паркуйтесь здесь, за машинами я посмотрю.

Набережная полностью перекрыта, ни одного местного здесь нет. В кафе на берегу сидят десятка полтора европейцев – видимо, здесь собираются все иностранцы, живущие в Браззавиле. Наши машины стоят на абсолютно пустой улице под наблюдением полиции. На другой стороне реки видны небоскребы Киншасы. Сумрачный и неприятный город. Сама река Конго в этом месте достаточно широкая, но при этом мутная и грязная. Больше ничего интересного в городе нет, и мы отправляемся на север, к границе с Габоном.

На Габон

Нам, как обычно, нужно было соригинальничать, и если все путешественники въезжают в Габон по западной трассе № 3 через Лубомо, то мы решили подняться по трассе № 2 через Франсвиль. Правда, у нас не было информации о том, какие на этой № 2 дороги. Точнее, она была, но крайне противоречивая: от «очень хорошая, недавно построенная китайцами» до «типичный африканский раздолбай». Истина, как всегда, оказалась посередине. Первые десятки километров действительно отличного качества, но потом начинается глина с глубокими лужами. При этом края луж чаще всего напоминают обрывы и иногда колесо машины срывается с высоты 25–30 см. С учётом нашего лифта это не страшно, а вот некоторые легковушки навсегда оставляют здесь свои бамперы. Местные водители, зная о проблеме, снимают их ещё дома, чтобы лишний раз не рисковать.

С какого-то момента нам стали часто попадаться продавцы экзотической живности. По краям дороги стояли подростки, а иногда и дети с убитыми животными в руках. Это были разного рода грызуны, сумчатые и даже небольшие обезьяны. В общем, всё, что шевелится в кустах неподалёку. В английском языке есть такое понятие – bushmeat (буквально – «мясо из кустов», то, что в тропических лесах добывают люди в целях пропитания). Наверное, так и появляются новые экзотические болезни, о которых не слышала медицина. Ведь никто не знает, что живёт в крови этих животных, а никакого санитарного контроля нет и в помине. Одним словом, выглядит это удручающе и дико.

На взлётном поле

Граница с Габоном уже совсем рядом. Качество дороги заметно улучшается, хотя на карте это всё ещё едва заметная линия. Так бывает довольно часто, поэтому к любой карте мы относимся весьма скептически. Солнце исчезает за горизонтом, и нам нужно подумать о ночлеге. Maps.Me показывает рядом кемпинг, но, кажется, это враньё. Никакого кемпинга здесь нет, зато есть идеально ровное поле, почти невидимое с дороги. Трава рубится лопатой, и палатки встают рядом с машинами. По краю поля торчат небольшие бетонные тумбы, часть из которых уходит далеко вперёд. Пока есть свет, мы решаем поднять второй коптер и посмотреть на это чудо с воздуха. Но дрон отказывается подниматься, а на экране появляется надпись: «No flight zone» (зона, закрытая для полётов). Увеличиваем карту и понимаем, что мы на взлётно-посадочной полосе аэропорта городка Окуайо. Полоса недействующая, да и никакого аэропорта давно нет, но раньше, похоже, был. Здесь приземлялись легкомоторные самолёты, а потом его забросили. Аэропорт можно увидеть в Google Earth по координатам -1.451625, 15.071469...

На следующее утро мы покидаем Конго. Две страны подарили нам немало эмоций и впечатлений, наверное, самых ярких на этом этапе кругосветки.

– Bienvenue au Gabon, – улыбается пограничник, и мы пересекаем границу с Республикой Габон. Это очень интересная страна, и здесь мы планируем использовать всё, что так или иначе связано с офф-роудом. В общем, нас ждут настоящие внедорожные приключения...

Текст и фотографии Алексея Камерзанова