Основной транспорт на Ямале – олени и Yamaha

Надо отдать должное организаторам Yamaha Challenge, которые не только решили проверить свою технику в адских условиях, но еще и пригласили для этого журналистов. Они либо слишком смелые, либо действительно уверены в ней на все 100%...

Салехард встретил приветливо — всего чуть ниже минус 20 с ветром. По тамошним мартовским меркам это ерунда, ведь город находится точнехонько на Полярном круге. Но речь сейчас не о столице Ямало-Ненецкого автономного округа: от нее нам еще полсотни километров севернее на вертолете. И вот, пожалуйста, в ущелье реки Харбей, откуда поутру мы должны стартовать, — уже добрых минус тридцать. Ряд черных снегоходов — их цвет символизирует аскетизм и умеренность — покрыт благородным серебряным инеем. Имея в виду, что в целях экономии новый VK540IV Tough Pro лишили стартера, прикидываю, что с утра надо прийти пораньше — а то не заведется половина «автопарка» и останешься без боевого друга. Но несмотря ни на мороз, ни на стикер с грозным предупреждением, что запуск двигателя не гарантирован при температурах ниже  минус 30, утром снегоходы завелись. Не с пол-оборота, конечно, но зато все.


ЕЗДА ПО-ЯМАЛЬСКИ
План первого дня — несколько десятков километров по пересеченной местности в сторону местной достопримечательности — Вороньей скалы. Оделся я, как одеваюсь в средней полосе, с расчетом на то, что когда едешь — немного мерзнешь, а когда копаешь ­— греешься. И оказался чудовищно неправ. Представления о катании на Ямале как о безмятежном перемещении в мягком пухляке по бескрайнему футбольному полю на деле обернулись прыжками по задутым застругам с жестким настом, который местные называют бетоном. Местность оказалась настолько пересеченной, что именно ездить на снегоходе было жарко. Большую часть пути я стоял на полусогнутых, непрерывно отрабатывая рельеф руками и ногами. Никогда не думал, что на «утилях» придется перемещаться в сноукроссовом стиле. Кроме того, постоянные ветра, которыми славится Ямал, со многих мест снег элементарно сдули. Да, поверхность белая. Но толщина снежного покрова примерно как у лакокрасочного покрытия, причем без предварительной грунтовки — все камни были наши. По курортно-горнолыжной привычке я пытался ехать скромнее и искать менее каменистые направления. Но, во-первых, это оказалось бесполезно, во-вторых, наш гид не церемонился даже со своей личной Yamaha, что воодушевляло на подвиги и «туристов». Позже нам объяснили: снегоход на Ямале основное средство передвижения, оленеводы на нем перемещаются и в три бесснежных месяца.


БАНЯ, ЗАРИСОВКИ И ОТКРОВЕНИЯ
В первый день так я напрыгался, что дал о себе знать забытый радикулит. Походил, держась за стену, сходил в баню. Со спиной не сильно помогло, зато порадовала местная методика «строительства» купели. Так как реки промерзают очень глубоко, некоторые даже до дна, купальню в привычном континентальном стиле — с прорубью — просто не сделать. Здесь во льду вырезают ванну необходимой площади и глубины, потом бурят вниз до воды. Вода поднимается и заполняет этот ледяной бассейн. Гениально просто и по-своему шикарно.

Так или иначе, утро второго дня началось с мучительных раздумий на тему «а может, не ехать — здоровье дороже», с одной стороны, и «а когда еще такое увидишь» — с другой. Естественно, мальчишеское любопытство победило. И было с лихвой вознаграждено, так как маршрут второго дня лежал к стойбищу оленеводов  — настоящих детей Севера, за тысячи лет жизни в тундре адаптировавшихся к сильно отрицательным температурам.


БЫТОВАЯ ЗАРИСОВКА № 1
Из чума, откинув полог из оленьих шкур, выходит мальчишка явно дошкольного возраста. На ногах меховые сапоги-пимы высотой до паха, но сверху один простенький свитер, шапки нет. И куда-то бодро семенит. Поеживаясь от холода (на улице далеко за минус 20 с ветерком), думаю: закаленный пацан, но куда смотрят родители? В этот момент вновь откидывается шкура и, видимо, мамочка окликает ходока и что-то громко и настойчиво вещает. Приказной тон принуждает мелкого развернуться и поплестись назад.  Думаю: ага, сейчас заставит одеться, натянуть шапку и прочее. Но, вопреки моим ожиданиям, добрая мама вручает сыну топор и закрывает полог. Тот идет к поленнице, тюкает некоторое время топором, набирает охапку дровишек — и только после этого возвращается в относительное тепло.


Относительное, конечно, по сравнению с улицей. Нас пригласили в жилище попить чаю и перекусить с дороги. Внутреннее пространство чума, как сказали бы современные архитекторы, визуально разделено на несколько зон. По центру, естественно, очаг — дровяная плита, дающая и тепло, и горячую пищу. Слева низенький стол с многочисленными шкурами вокруг — расположиться можно полусидя-полулежа. Вместе с гостями пил чай только глава семьи Виктор. Женщины, дети, щенки остались в правой половине чума. Говорят, что по центру напротив входа раньше было что-то вроде «красного угла» с разнообразными священными атрибутами. Теперь там телевизор (работающий, но с выключенным звуком), видеоплеер. Современные ненцы достаточно продвинуты. В техническом отношении настолько, что, по словам представителя компании Yamaha, практически не бывают в сервисном центре — все ремонтируют сами. Резонно считая, что если они сами справиться с техникой не смогут, то зачем такая нужна, особенно на местных просторах, где до станции техобслуживания «скакать на оленях» не один день…


БЫТОВАЯ ЗАРИСОВКА № 2
Так как мы все «дорогие россияне» и знаем, что прописка это почти святое, спрашиваем: а что у вас, кочевников, в паспорте? Говорят: записано «Байдарацкая тундра». Немаленькая «коммуналка» — по нескольку сотен километров в разные стороны до, вдоль и после Байдарацкой губы, залива Карского моря длиной 180 км. Естественно, спросили у них, как они ориентируются в этой «квартире». Так как разговор проходил в чуме за чаем, Виктор решил прибегнуть к доступным для нас, неразумных, образам. Вот, говорит, вы видите, что на столе находится? Ну да, видим: немного оленины, хлеб, конфеты, варенье, печенье, чайник, чашки… Ну а я так в тундре ориентируюсь — всю вижу, как вы этот стол. С детства исходил за оленями всю вдоль и поперек.

Еще одно откровение — лайки. Жители больших городов хвастаются друг перед другом лоснящимися здоровенными голубоглазыми хаски. Но на Ямале, судя по всему, корма большим собакам просто не хватает, и местные оленегонные лайки — это скромного размера и неясного окраса комок шерсти с клыками. На вопрос, что же они у вас на привязи сидят, ответ был однозначный: «Чтобы вас не покусали». Думаю, не из-за склочного характера, а просто есть им хочется. Перед тем как нарезать строганину, хозяйки скоблили рыбу ножами — удаляли чешую, кожу и прочие неаппетитные части. Собаки дрались за эти «деликатесы», брошенные в их сторону. Не  избалованы.


Тем временем мужчины, продемонстрировав мастерство владения арканом, отловили оленя и повели к месту забоя. (Причем ненцы настаивали, чтобы сам процесс забоя не снимался на камеры — скорее всего, не хотели ссорить фотографов со своими многочисленными духами.) Отработанный поколениями процесс впечатлил. Не успевший ничего понять олень был оглушен и заколот двумя движениями — в основание черепа и в сердце. В считаные минуты освежеван и разделан. Всех желающих пригласили к праздничному столу попробовать местный деликатес — сырую оленину… в собственной крови. (Кстати, деликатес на Ямале — свинина. Олениной местных удивить трудно.) После трапезы с разговорами и фотографии на память засобирались в сторону лагеря. Погода не шибко баловала — очень хотелось в этот же день вылететь в Салехард, не надеясь на то, что завтра погода будет вертолетной.