Кругосветное путешествие Алексея Камерзанова. Эфиопия

Как ни странно, первой ассоциацией, которая возникала в моей голове при слове «Эфиопия», был Александр Сергеевич Пушкин. Кажется, самый известный русский поэт был на четверть эфиопом? Или в те времена так называли всех темнокожих? В моём сознании эта страна была скрыта где-то в африканских глубинах. Настолько далеко, что я и представить не мог, что когда-нибудь до неё доберусь

Изначально маршрут по Эфиопии относился к четвёртому этапу нашего путешествия, но друзья-арабы подкорректировали график и сначала мы потеряли неделю в Иордании, а потом почти две недели боролись с египетской неторопливостью. Поэтому изначальный план проехать Эфиопию и оставить машины в Найроби пришлось менять — времени хватало только на дорогу до Аддис-Абебы… «На какой срок вы хотели бы получить разрешение на въезд?» — открывая тетрадь и что-то записывая, спросил молодой таможенник. «Максимально возможный период для пребывания машин», — ответил я. В сентябре мы вернёмся и поедем дальше…

МАНИ, МАНИ!

Первое, что бросается в глаза при въезде в Эфиопию — это попрошайничество. Собственно, в самом попрошайничестве ничего удивительного нет, но в Эфиопии оно приобрело невиданный размах. На первой же остановке к нам подошёл взрослый мужик и попросил дать ему какую-нибудь одежду, потому что его уже износилась. Дальше хуже: где бы ты ни остановился, тут же появлялись дети и взрослые — и начиналось групповое попрошайничество. Взрослым нужны были «мани», а дети просили «пэн». А учитывая, что Эфиопия населена довольно плотно (здесь живёт около ста миллионов человек), остановиться и побыть в одиночестве практически невозможно.

Только после обещания награды в сотню бырр,
племя мурси наконец построилось

ГОРЫ, ГОРЫ И ЕЩЁ РАЗ ГОРЫ…

Эфиопия — самая горная страна континента. Горы покрывают большую часть её территории. Путь из Аддис-Абебы на север до городка Мекеле проходит по горным массивам и занимает три дня. Скорость движения невысока. К тому же дорога пересекает бесконечные городки и деревушки, так что разогнаться особо негде. Впрочем, у этой страны есть и ещё одна особенность — население буквально живёт на дороге. В любом селе жители ходят исключительно по проезжей части, сидят на ней, торгуют, в общем, занимают её полностью. Ночью толпы чёрных людей, сливаясь с темнотой, хаотично передвигаются без фонарей и опознавательных знаков. Так что езда после заката в Африке — большая проблема. Кроме того, на ночь на въездах в деревни часто натягиваются тросы, закрывающие проезд. Около них стоят вооружённые люди и по своему усмотрению пропускают машины. Естественно, пару раз мы чуть не напоролись на эти тросы (ничем особенно не обозначенные). Во многих деревнях царит полнейшая нищета. Народ живёт в эдаких «жердевых кондоминиумах» — постройках на несколько семей, сделанных из толстых жердей с щелями толщиной с ладонь, поэтому даже с дороги можно лицезреть весь убогий быт этих жилищ…

АДДИС-АБЕБА

«Новый цветок» — так переводится название эфиопской столицы. Но реальность куда прозаичней: городишко сумрачный, довольно грязный, с большим количеством бездомных, живущих где попало. Нечто похожее я видел только в Индии. По улицам шныряют старые советские «копейки» синего цвета — здесь это такси. Никогда бы не подумал, что в Африке есть российские культурные центры, а их оказалось несколько. Один находится в Аддис-Абебе и носит имя Пушкина. Возможно, этот факт и остался бы незамеченным, но нам нужно было где-то оставить автомобили до начала следующего этапа, а у центра как раз отличная закрытая парковка и очень отзывчивый директор. Благодаря ему наши машины успешно переждали весну и лето, и уже первого сентября мы вновь были за рулём.

ПОЛГОДА СПУСТЯ

«Машины помыли, они вас ждут!» — по-русски сообщил Гирум, помощник директора центра. Действительно, полугодовая пыль исчезла, и машины блестят. Нам остаётся только получить разрешение таможни, чтобы забрать их с парковки (они оставались при условии, что всё это время не будут использоваться). В этот раз я не узнаю Эфиопию. В небе висят свинцовые тучи, накрапывает дождь, термометр показывает +17 °C. Сезон дождей. Вместо яркой желтизны и тёплых цветов всё вокруг пестрит тропической зеленью. Теперь цейтнота нет, и мы можем посмотреть всё, что не успели в первый раз — впадину Данакиль, вулкан Эрта Але, вулканический кратер Даллол и населённую дикарями долину реки Омо…

Эфиопия — самая горная страна континента.
В марте здесь преобладают жёлтые тона

НА ВУЛКАН

Эрта Але — один из немногих действующих вулканов, находящихся в относительной доступности. До начала 2017 года там бурлила лава, но теперь всё, что ещё недавно кипело, превратилось в застывшее лавовое поле. В Мекеле осень, ночью до +12 °C, днём около +22 °C, зелено, периодически идут дожди. Несколько месяцев мы вели переговоры с турфирмами, чтобы попасть на вулкан. Цены за трёхдневный тур начинались с 500–600 долларов за человека. Обойтись без турконторы невозможно: дорога перекрыта военными и при отсутствии пермита и сопровождения туда никого не пустят. C учётом того что мы поедем на собственных машинах, нам удалось получить приличную скидку. Утром мы стартуем в составе колонны из семи машин, три из которых наши. В «крузерах» туркомпании сидят туристы, лежат палатки, снаряжение и еда. Из Мекеле, лежащего на отметке 2 000 метров над уровнем моря, дорога идёт ко впадине Данакиль, где как раз и находится всё самое интересное — вулкан, солевые отложения и кислотный кратер Даллол. Впадина считается одним из самых жарких мест на земле. Среднегодовая температура здесь не опускается ниже +34 °C, а зафиксированный максимум — +63 °C. Извилистая дорога ведёт всё ниже. Зелень постепенно исчезает. Во время спуска меняются два параметра: уменьшается высота и растёт температура. Сначала +30 °C, потом +35 °C, на + 40 °C мы закрываем окна — наши машины вздымают пески Данакиля. «Это хорошо, что сейчас сухо, — рассуждает наш гид Фиш. — Было бы влажно, тяжело было бы ехать». На термометре +45 °C, и я не понимаю, о какой влаге он говорит. Завтра мы поймём, что он имел в виду, а пока жмём на газ, временами разгоняясь до 80 км/ч. «Не спускайте колёса, скоро начнутся камни, и вы их порежете острыми краями», — советует Фиш. Действительно, в самом начале песков мы хотели было стравить давление до 0,8 атм., но вовремя остановились. Песок заканчивается, и начинаются бескрайние лавовые поля, среди которых проходит накатанная за много лет дорожка. Тут не то что 80, даже 30 км/ч — уже высокая скорость. Где-то приходится буквально ползти. Застывшая лава хрупка, стоит немного отклониться, и колёса начинают крушить наросты. При этом большие отложения прочны, как бетон…

ПОХОД

Базовый лагерь напоминает бедуинское поселение. Повсюду верблюды, убогие строения и местные жители — афарцы. Мы совсем близко к границе мятежной Эритреи. Десятикилометровый путь до вулкана нужно пройти пешком. Даже после заката температура не опускается ниже +40 °C. Грузим на верблюда коврики, палатки, запасы питьевой воды, надеваем закрытую обувь (иначе по лаве не пройти) и в 9 вечера отправляемся в путь. Наверное, странно видеть, как группа полуголых людей, рыская фонарями, в сорокаградусную жару уходит в темноту в сопровождении военных. Обдуваемые горячим ветерком, мы мерно шагаем в темноте. Жажда начинается почти сразу, каждые пять-десять минут приходится прикладываться к фляге. Периодически фонари выхватывают из темноты военных с «калашами». Это что-то наподобие стационарных патрулей. Они приветственно машут, и группа идёт дальше.

Питьевая вода — очень ценный ресурс.
Его доставкой в основном занимаются дети

Мальчишки из племени мурси вышли на дорогу
в надежде заработать немного денег

Почти через четыре часа мы у цели. Появляется характерный серный запах — это дым вулкана. Плотная волна дыма накрывает группу, и мы валимся, судорожно кашляя. Приходится поливать водой майку и прислонять её ко рту — такой импровизированный противогаз хорошо помогает. Ещё недавно здесь кипела раскалённая магма, а теперь мы шагаем по её застывшей поверхности. Хотя это не так просто, как может показаться не первый взгляд. Каждый шаг может привести к непредсказуемым последствиям, если хотя бы немного отклониться от натоптанной тропы. Если вы когда-нибудь ходили по снежному насту, здесь то же самое, и иногда нога проваливается. Поле неоднородно, под ним множество пустот, и есть риск угодить в одну из них…

Белая пелена застилает глаза, душит кашель… Вулкан не хочет подпускать нас к себе. Стоит подойти к краю, как вновь накрывает удушливое серное облако, и мы разбегаемся во все стороны, пытаясь схватить глоток свежего воздуха. Ничего не видно, но, несмотря на ветер, мы хорошо слышим, как булькает внизу. Временами дым рассеивается, и можно увидеть краешек бурлящего озера лавы. Удовольствие длится несколько секунд, и всё снова закрывается плотной пеленой дыма… Начинает быстро светлеть. Мы достаём коптер и поднимаем его на максимально возможную высоту, откуда открывается полная картина происходящего. Вулкан представляет собой почти правильную окружность, из которой валит дым. Похоже на огромную трубу гигантского корабля. Постепенно становится светло, как днём. Шансы увидеть огненную массу при таком освещении нулевые, поэтому всё, что нам остаётся — это фотографировать.

На пути к Даллолу нам пришлось пересекать соляное озеро

ДОРОГА ОБРАТНО

Как известно, путь обратно всегда легче и быстрей. Вдобавок теперь мы идём не ночью, а днём, да к тому же спускаемся с горы. Нам важно прийти как можно раньше, на самом восходе солнца, пока не началась жара. Рядом шагают тощие вояки с АК‑47 на плече. Останавливаемся редко и довольно быстро оказываемся в лагере. Остаётся доехать до Мекеле, переночевать, а утром следующего дня отправиться к Даллолу. И вот чёрные лавовые поля позади, мы мчимся по пескам. Я в авангарде, контролирую путь по вчерашнему треку, Эльшан с гидом замыкают колонну. Мы уже видим наши вчерашние следы, но в какой-то момент они скрываются в большой луже. Вчера воды здесь не было. Берём правее, однако и тут вода — надо уходить ещё правее. Буквально за несколько минут мы оказались на несколько сотен метров правее трека, всё сильнее отдаляясь от маршрута. Решаем пустить машину Эльшана с гидом вперёд, на разведку. Уже через несколько минут по рации мы слышим его голос: «Я застрял в мокром песке, кто-нибудь может меня дёрнуть?» Мы спускаемся с песчаного бархана, проносимся по влажному участку и останавливаемся на пригорке. В десяти метрах на мокром песке застрявший Hilux Эльшана. Пока ребята доставали трос и приворачивали шаклы, наш гид беспокойно оглядывался вокруг, словно что-то искал, а потом исчез за ближайшим холмом. Через полминуты кто-то тронул меня за плечо и я увидел его озадаченное лицо: «Алекс, у нас проблема, сюда идёт наводнение». Подняв глаза, я замер — на расстоянии метров тридцати на нас двигался коричневый грязевой поток, который должен был отсечь нам путь к отступлению. Впереди низина, и, заполнив её, вода начнёт затапливать машины… Время текло медленно. Так часто бывает в экстремальных ситуациях. Казалось, я уже целую вечность наблюдаю, как приближается грязевая масса. Нам оставалось полторы-две минуты, по истечении которых машины начнут погружаться в грязь. Времени на сантименты не было, и мы ринулись обратно, на спасительный песок, подбрасывая вверх куски мокрой грязи. Нужно было домчаться до лавы, она была самым безопасным местом. Тут, кстати, я понял, почему жилища афарцев стоят на лаве, а не на песках… Руки подрагивали ещё минут двадцать. Мы отмывали обувь и видеокамеры от грязи. Всё это время гид объяснял, что сейчас сезон дождей, но здесь в Данакиле они идут крайне редко. Мы видели далёкие ночные молнии в Мекеле — там шёл тропический ливень. За ночь вода спустилась с двух тысяч метров и начала заливать открытые пространства впадины. Вот так мы чуть не утопили внедорожники в пустыне… Африка непредсказуема.

ДАЛЛОЛ

Вулканический кратер Даллол — ещё одна достопримечательность Эфиопии. Нам вновь придётся спуститься от Мекеле во впадину Даллол. Здесь полиция проверяет пермиты и даёт пару вооруженных сопровождающих. Асфальт превращается в грунтовку, по краям появляются солевые отложения, и через пару километров мы въезжаем в воду… Скорость на уровне 15–20 км/ч. Больше нельзя, ведь солёная вода сильный коррозийный состав, и её попадание на днище машины крайне нежелательно. Чем больше скорость, тем сильнее она залетает в пространства под капотом и днищем, и после поездки мы тщательно вымоем машины в Мекеле. Кстати, вода собирается здесь только в сезон дождей, а в сухой период высыхает. Через сорок минут появляется берег. Здесь и находится кратер. Паркуем машины на берегу и идём наверх. Как и на вулкане, движение серного дыма здесь непредсказуемо и зависит от порывов ветра, но близко лучше не подходить. При каждом шаге под ногами что-то хрустит. Это те самые причудливые формы, напоминающие кораллы. Идти можно только в закрытой обуви, потому что, если провалишься поглубже, попадешь в кислоту. И чтобы увидеть самое интересное, нужно пройти полсотни метров по кочкам в кислоте. К концу пути ноги хлюпают в жёлтой, ядовито пахнущей жидкости. К счастью, она не слишком концентрированная и не вызвала у нас ожогов, хотя кожа на ногах всё же пожелтела. Тут же находятся разноцветные кислотные озера и многочисленные шипящие фумаролы, из которых вырываются вулканические газы и горячий пар…

Спуск с горного массива во впадину Данакиль

БЛУЖДАНИЯ ПО ЭФИОПИИ

Если в Иране проблема найти дизель, то в Эфиопии бывает сложно отыскать бензин. Особенно в Афаре. Потеряв Эритрею, Эфиопия лишилась выхода к морю, и теперь основной морской путь проходит через Джибути. Из неё идёт большая транспортная артерия в глубь страны. Разумеется, в основном здесь ходят дизельные траки. На большинстве заправок говорят, что бензин есть, но наливать его будут из каких-то специальных бочек. Так будет продолжаться, пока мы не приблизимся к столице, где проблема исчезнет сама собой. В этот раз мы обстоятельно подошли к навигации. В Африке нельзя полагаться на одну навигационную систему. Ошибки случаются везде, но здесь они могут доходить до 50%. Поэтому наш набор состоял из традиционного онлайн Google, офф-лайн Sygic, MapsMe и OSM. Несмотря на то что два последних используют одну картографию, результаты отличаются. Мы едем в долину реки Омо к диким племенам.

Первые две сотни километров прошли чётко по плану — быстро и без задержек. В маршруте оказалось лишь одно слабое место — перемычка при смене одной трассы на другую. Мы оказались на разбитой просёлочной дороге, полагая, что её длина не превышает и десяти километров, но, воспользовавшись MapsMe, поняли, что она растянулась не менее чем на тридцать. Пришлось погрузиться в настоящую эфиопскую глубинку, где, похоже, никто никогда не видел белых людей. Просто потому что им тут нечего делать. Снова удивила навигация. Google едва понимал, что мы на дороге, зато MapsMe и OSM показывали подробные планы деревень со всеми их дорожками и ответвлениями. Мы нисколько не расстроились, а наоборот, обрадовались такому приключению. Останавливаться, разумеется, не стоит, ибо вокруг сразу собирается вся деревня и все что-то просят.

ДОЛИНА РЕКИ ОМО

Омо — это река, берущая начало в центре Эфиопского нагорья и впадающая в озеро Рудольф. Вдоль неё живут условно дикие племена. Почему условно, поясняю позже. Племён здесь больше десятка, но самые известные, конечно, Хамер и Мурси. К ним мы и поехали. Если хочется увидеть племена по-настоящему дикие, то нужно забираться как можно дальше, куда не доезжают обычные туристы, но это отдельная история, и у нас нет на неё времени. Поэтому мы отправились к мурси. Тем более что ехать недалеко, буквально несколько десятков километров. К нам тут же кинулись несколько дикарей, машущих… мобильными телефонами. Сначала я думал, что они хотят их продать или обменять, но выяснилось, что они просят их зарядить. Надо признать, мурси знают толк в настоящем дикарском прикиде: тут тебе и рога, и шкуры, и жутковатые шрамы на теле. Отличительная черта мурси — разрезанные женские губы со вставленными туда глиняными тарелками. Причём чем больше тарелка, тем женщина красивее. Встретились нам и девушки-подростки, в ушах которых висели огромные серьги из арматуры. Интересно, как они их так изогнули? Шрамы наносят специально, иногда добавляя в ранки грязь или личинок, чтобы плоть зарастала как можно необычнее. Когда мы начали фотографировать, к нам стали подбегали люди всех возрастов и кричать: «Файв бырр, тен бырр!» Бырр — денежная единица Эфиопии. Это были заранее заученные фразы с ценой за фотографию. Количество желающих увеличивалось, возникали перепалки. Мурси хватали нас за руки, тыкали себя в грудь и кричали: «Файв бырр». В какой-то момент мы договорились, что хотим сделать групповую фотографию. Это на несколько минут успокоило возбуждённых мурси (пока они выстраивались). В итоге за пару сотен бырр мы сделали несколько кадров и немного видео, но вымогательство на этом не закончилось. С одной стороны, меня продолжили терзать несколько мальчишек лет десяти, с другой, семидесятилетняя бабушка. Всем им требовалось 5 или 10 бырр за фото. Мы уезжали из деревни со смешанными чувствами: с одной стороны, вроде увидели племена, с другой, не покидало ощущение, что нас обобрали. В любом случае приезжать сюда ещё раз не хотелось.

Деревенский рынок на дороге от Мекеле до Аддис-Абебы

В КЕНИЮ

На пути к границе нас ждал приятный навигационный сюрприз, хотя чаще случаются неприятные (то расчётное расстояние не соответствуют реальному, то дорога оказывается длиннее и дольше). Но в этот раз Google не знал о существовании некоторых дорог, и уже запланированные 600 км и два дня пути превратились в 450, которые мы осилили за день. В 8.00 должен был открыться погранпереход между Эфиопией и Кенией. Меня немного волновали таможенные процедуры, ведь машины мы ввезли в марте 2018 года, и на въезде таможенники дали нам максимально возможное время пребывания — 6 месяцев. В документах было написано «на 180 дней, до 21 сентября 2018», однако если сложить все дни с момента нашего въезда (21 марта), то 180 дней должны закончиться 16 сентября. Кара за нарушение суровая — нужно заплатить не менее 200% рыночной стоимости автомобиля в виде налога, то есть выплатить две стоимости машины. Мы выезжаем 17 сентября… «Почему у нас темно? Да потому что электричество отключили. Давайте документы, сейчас всё быстро сделаем», — радостно говорит молодой эфиоп-таможенник, проводя нас в тёмную комнату. «У нас такое бывает, то включают, то выключают, — с улыбкой продолжает он, совершенно не глядя на бумаги. — Вот штампы в Carnet de Passage. Счастливого пути!» Я осторожно спрашиваю: «Это всё?» Он отвечает: «Да, всё. Выезд вон там». Страхи оказались напрасны, и, не веря своему счастью, мы въехали в Кению…

Текст Алексей Камерзанов
Фотографии Автора и участников экспедиции