Кругосветное путешествие Алексея Камерзанова. Чад

Пройдя границу на стыке Камеруна и Центрально-Африканской Республики, мы наконец-то попали в Чад.

Путь до столицы – Нджамены, занял полтора дня.  До 1900 года на этом месте ничего не было, но с приходом французов, которые в начале века всё ещё продолжали активно колонизировать Африку, ситуация изменилась. Наступая с трёх сторон, они последовательно расширяли территорию Французской Экваториальной Африки, огнём и мечом устанавливая новые законы. Где-то неподалёку от современной столицы погиб командир одного из отрядов – Франсуа Лами. Его именем и был назван форт, позже ставший столицей государства Чад. С 1973 года Форт Лами переименовали в Нджамену.  Сам город с тех пор успел повидать многое. Достаточно вспомнить битвы за Нджамену 2006-2008-го годов, когда повстанцы дошли до президентского дворца, и в городе была настоящая война, с кучей трупов и подбитой техники. В апреле этого года всё могло закончиться так же, но, к счастью, этого не случилось.

После камерунской Яунде даже такой небогатый город как Нджамена, производил благоприятное впечатление: ровные длинные проспекты, асфальтированные центральные улицы, правильное планирование города. Аэропорт – под боком, заправка – в пяти минутах, российское посольство – через пару кварталов. Кстати, туда мы и заглянули первым делом, надеясь встретиться с послом. Сотрудник посольства развёл руками: посла не было на месте, а консул был чем-то занят. Мы сделали несколько фотографий «на фоне» и умчались не подозревая, сколько встреч с дипломатическим аппаратом нам предстоит в будущем. Сам город производил тревожное впечатление. Огромное количество военных, шныряющих туда-сюда в пикапах «Тойота», железные ворота гостиницы и досмотр машин на наличие мин. В стране, с момента убийства президента, ввели военное положение.

Вперёд на север!

Первые дни маршрута были лёгкими и комфортными. Мы двигались колонной, во главе которой шёл классический дизельный нетурбированный Land Cruiser 76 нашего гида Адольфо. Рядом с ним восседал Али, переводчик с арабского и тубу. Он происходил из северной части полукочевого племени тубу, которое местные называют теда. Мы заранее договорились с Адольфо, что все заботы о питании, устройстве лагеря и ремонте машин мы берём на себя. В его задачи входило документальное оформление поездки, услуги проводника, перевод с арабского и других местных языков, помощь в поиске воды и топлива. За окнами проплывали конические хижины и небогатая растительность, иногда сохранявшая остатки зелёного. Вдоль дороги двигались местные жители на осликах и телегах, а навстречу пролетали внедорожники с военными и грузовики с гражданскими, сидящими поверх упакованного груза. В общем, жизнь шла своим чередом. 

На выезде из Абеше стоял очередной блокпост. После долгих разговоров военные посоветовали поставить лагерь прямо здесь, в зоне их видимости. На ночь они категорически не хотели пропускать нас дальше. Пришлось поставить палатку в нескольких сотнях метров от КПП. Сначала было не слишком комфортно из-за шума проезжавших машин и собравшейся вокруг детворы, но после того как солнце скрылось за горизонтом, всё успокоилось. Машины перестали ездить, а дети ушли домой, неспешно погоняя своих осликов.

Едва я начал погружаться в сон как что-то загрохотало. Выстрелы раздавались недалеко от лагеря. Стреляли вероятно в районе КПП. Стрельба меня нисколько не волновала, но поспать так и не удалось. На улице стояла невыносимая жара, поэтому мы поставили только остов палатки с тонкой сеточкой, а верхний слой, защищающий от дождя, даже не доставали. В очередной раз погружаясь в сон, я ощутил как холодные иглы впиваются в моё тело. Я открыл глаза. Звёзд не было видно, а с неба падали крупные капли дождя. Лагерь моментально ожил. В темноте мы натягивали верхнюю часть палаток и накрывали их ковриками. А тут ещё поднялся ветер и утром мы собирали унесённые им вещи. 

На следующий день асфальт сменился прекрасной и не слишком пыльной грунтовкой. Исчезли последние деревни, остались только кусты и сухая трава. Мы попробовали представить, как этот пейзаж выглядит в зелёный сезон дождей. Получалась впечатляющая картина. Сезон дождей был уже на подходе, однако застать его мы не успевали. По краям дороги снова потянулись женщины на осликах с канистрами, которые везли воду из колодца.

Только не белая солярка

Калаит оказался обычной деревней, с небольшим рынком, кучей торговых лавок и импровизированной АЗС. Так называлась лавка, перед которой стояли бочки с контрабандной ливийской соляркой. Везти её из Ливии проще и дешевле, чем с юга страны. «Алексей, нужно брать сразу бочку дизеля, это двести литров, тогда цена будет хорошей. Если заправляться канистрами – это дороже. Разлейте бочку, а в следующем посёлке дозаправимся» – сообщил нам Адольфо в своей неторопливой манере. «Только надо проверить, чтобы это была не белая солярка. Можно заправлять жёлтую или красную, но только не белую» – озабоченно добавил он и взял пустую бутылку. Владелец заправки пассатижами откручивал крышку бочки, засасывал пластиковой бутылкой её содержимое, и они с Адольфо долго рассматривали его на свет. В первой бочке обнаружилась жидкость желтоватого оттенка, во второй – красноватого. Наш гид удовлетворенно кивнул, и заправка началась. Вместо фильтра использовался кусок ткани. «Фильтр» оказался весьма кстати, потому что после каждой заправки в нём оставалось много песка.

Заправка технической водой оказалась не такой простой. Между русел бесконечных вади (сезонных пересыхающих рек), мы обнаружили большой колодец. В этих местах всё строго регламентировано, все знают кому принадлежит колодец, кто может брать из него воду, и кто имеет право поить животных. Мы чужаки, и местные вполне обосновано могли отказать нам в воде. Об этом предупреждали гиды. Вести себя нужно предельно корректно и аккуратно. И никаких фотографий без разрешения, иначе дело может закончиться дракой. От колодца отходило несколько поилок, вокруг которых сгрудились козы, бараны, лошади и верблюды. Стояла какофония из блеяния, мычания и ослиных криков. Из колодца воду добывал вполне современный насос с бензиновым мотором, далее она разливалась по поилкам, откуда пил скот. Тут же играли дети, которые увидев нас прекратили все игры и принялись изучать незнакомцев. Мы спокойно прогуливались около колодца, пока Али и Адольфо наполняли ёмкости свежей водой. Я уточнил у местных, нельзя ли их сфотографировать, но они отрицательно замотали головами. Заплатив символические деньги за воду и поблагодарив хозяина колодца, мы отправились дальше.

Плато Эннеди

«У вас что, глаза не чешутся?» – удивлённо восклицал с утра член нашей команды Денис, беспрестанно протирая глаза. И кстати, где солнце? Чувствует исходящий от него жар, но самого солнца не видно. Наверху какая-то мгла, вокруг что-то напоминающее туман. Бывает песчаная буря, а бывает пыльная. В воздухе висит пыль, поднятая сильным ветром. Особенно хорошо это видно с высоты в пару сотен метров – наши машины буквально растворяются во мгле и управляя дроном я боюсь потерять их из виду. Вдали вырисовываются смутные очертания скал. Мы приближаемся к одному из самых известных мест Республики Чад – плато Эннеди. Это горный массив из песчаника, окружённый Сахарой. Тысячи лет его породы, под воздействием ветра и воды, подвергались сильной эрозии. Итогом этой работы стали невероятные картины, достойные фантастических фильмов: впечатляющие природные арки, столбы, упирающиеся в небеса, остроконечные вершины и монументальные утёсы. Все они занесены в список всемирного наследия. Весь день мы пробираемся сквозь пыльную пелену, жаркий воздух становится предельно сухим, а с кондиционера давным-давно не падает ни капли конденсата. Мы едем среди причудливых скал, некоторые из которых напоминают торчащие из песка человеческие пальцы, а иногда нам попадаются фигуры мифических животных...

Крокодилы

«Теперь говорим только шёпотом, иначе крокодилы испугаются, и мы их не увидим», – зашелестел над ухом Адольфо. Под ногами скрипят раскрошенные камни, нещадно палит солнце. Впереди, по горной тропе пробирается закутана в яркий наряд Мамуна, местная проводница. Она ведёт нас в гельту Аршей, одну из самых крупных в Сахаре. Долина вади Хорунгуру, пересыхающей реки, питающей гельту, расположена на западных склонах плато Эннеди. В центральной части её русла, в ущелье, находится постоянный водоём, вот он-то и зовётся «гельта Аршей». Про тишину Адольфо не шутил. Я читал, что где-то в Сахаре до сих обитают крокодилы. Ведь Африка не всегда была такой безжизненной. Ещё пять-семь тысяч лет назад здесь шумели леса, текли реки, водились многочисленные животные, в том числе и крокодилы. Но климат начал меняться, он становился более сухим, и в итоге жара сделала своё дело. Реки почти исчезли, зелень сохранилась только в оазисах, вблизи источников, животные пропали. А нильские крокодилы – жалкие остатки былой роскоши этой части континента.

Мы продолжали путь наверх, к той точке, откуда гельта открывается во всей своей красе. Чем ближе мы подходили, тем отчётливее становились крики верблюдов и ослов, голоса людей и завывающего ветра. Похоже всех крокодилов давным-давно распугали, но идти всё равно стоило. Поднявшись на одну из скал, мы буквально обомлели. Нам открылся фантастический вид! Мы стояли на выступе, нависающем над узким каньоном. Внизу, между скал, переливалась водная гладь, а по берегам стояли десятки дромадеров – одногорбых верблюдов. Они пили, кричали, ходили взад-вперёд и дрались. Тут же разместились бедуинские палатки с их нехитрым скарбом. Аборигены наполняли бочки водой, с гиканьем перегоняя животных, кричали детям, выполняющим свои привычные обязанности. В Африке дети обычно занимаются доставкой воды, вот и теперь они набирали фляги, грузили их на осликов и переправляли на другую сторону гельты. «Эх, надо было приходить раньше, – Адольфо выглядел растерянно, – местные всех крокодилов распугали».

Вернувшись в лагерь, мы решили подобраться к гельте с другой стороны, и в этот раз – на машинах. Но этот путь проходил по очень глубокому песку, и мы по очереди начали застревать. В руках появились лопаты, а с крыши сняты сендтраки, которые в последний раз мы использовали в Монголии в 2015 году. Обычно всё проходит относительно просто: мы откапываем машины, устанавливаем сендтраки и вылезаем из песка, но за окном около 45 градусов и работа превращается в тяжелейшее испытание. Через тридцать секунд раскопок дыхание прерывается, сердце начинает бешено колотиться, в глазах темнеет и приходится останавливаться, пытаясь понять, что с тобой происходит. Это всё равно что таскать гири в сауне. Если случайно промахнуться лопатой, нужно успеть убрать ногу, иначе песок её поджарит. Проходит ещё четверть часа – мы стоим в тени чахлого дерева и жадно глотаем воду из бутылок. Урок езды по глубокому песку усвоен: не останавливаться, не зарываться, использовать сендтраки, толкать машину или дёргать её тросом, когда это возможно. Давление в шинах сброшено до полутора атмосфер. До единицы стравливать страшно, потому что порой попадаются каменистые участки. 

Контрабандисты в Сахаре

Песок, как и снег, нужно читать. Он везде разный. Где-то твёрдый как бетон, даже следов от ног не остаётся, где-то идёт волнами, на которых подпрыгивают машины. Но самые неприятные – мягкие пески, где нога сразу утопает по щиколотку. На таком «грунте» три наши машины вели себя по-разному. Проще всего было мне: на коробке автомат, с колёсами размером 33 дюйма. Я застревал крайне редко. Второй внедорожник, на автомате и колёсах меньшего размера, чувствовал себя менее уверенно. Сложнее всего приходилось 2.5-литровому дизелю с механической коробкой. С автоматом всё просто, в случае необходимости коробка быстро и плавно перепрыгивала на следующую передачу, и машина бодро вылетала из песка. У механики такой возможности не было. Стартовать с первой и переключиться в песке без потери скорости – абсолютно нереально. Поэтому механику мы таскали и толкали чаще всего.

Здесь нет дорог, здесь только направления. Ветер передвигает дюны, поэтому каждый раз это новый путь. Он срывает верхние слои и нещадно осыпает людей и машины острыми песчинками. Приходится сильно щуриться, иначе кристаллики вонзаются прямо в глаза. Вдруг на горизонте что-то промелькнуло. Мы подумали – показалось, но светлый силуэт сначала исчез за барханом, а потом вновь вынырнул. Это был белый пикап «Тойота», на приличной скорости летящий прямо на нас. Я решил, что парни, видимо, хорошо знают дорогу и могут себе позволить ехать в таком темпе. Замотанный в белый тюрбан водитель, увидев, как мы работаем лопатами, ещё поддал газу и высунув из окна руку помахал нам. Я решил не провожать его взглядом, потому что нужно было откапывать сразу две застрявших машины, но едва я взял в руки лопату, как послышался протяжный гудок клаксона и крик одного из членов нашей команды: «Ребята, он сорвался с бархана и перевернулся!» Схватив камеру, я побежал к месту аварии. Внизу, в нескольких метрах от меня, на боку лежал тот самый пикап. Его сигнал непрерывно гудел. Наши ребята помогли выбраться шокированному водителю и его пассажирам. Очевидно, никто из них не пристёгивался. Глаза спасённых растерянно блуждали.  Они ещё до конца не осознали, что с ними произошло. Усадив бедолаг на песок, мы дали им воды. Из кузова, несмотря на стяжки, вывалилась часть груза: несколько бочек с топливом, какие-то мешки. Похоже, парни отправились в дальние края. Из салона торчал автомат. Причём, что удивительно, не АК-47. Иметь оружие в Чаде так же нормально, как у нас мобильный телефон, но всё равно выглядело это немного настораживающе.

Пора было поставить пикап на колёса и сначала мы попробовали сделать это сообща. Он лежал на боку и казалось достаточно хорошенько качнуть, чтобы он перевернулся. Однако «Тойота» оказалась тяжелее, чем мы предполагали – без разгрузки было не обойтись. Но и это не помогло! Машина качалась, но даже десятка людей не хватало, чтобы поставить её на колёса. «Подождите меня» – распорядился Адольфо и исчез за барханом. Через пару минут он вынырнул за рулём своей семидесятки. Мы прицепили фал к его машине, а другой конец – к продольному рычагу переднего моста пикапа. Достаточно было как следует разогнаться, чтобы инерции хватило для переворота, но машина нашего героического гида была слишком лёгкой и первые две попытки не увенчались успехом. Войдя в раж, итальянец выскочил из машины, перевязал фал и дал газу. Мощный рывок и повреждённый пикап со скрипом и грохотом встал в нормальное положение.

«Это кетанол, его нужно запить водой» – бедуин покорно кивнул и взял таблетку. Рука, которой ещё недавно он нам махал, казалась целой, но скорее всего кость была сломана. Тем временем мы собрали и уложили скарб обратно в кузов. Осознав тщетность своих усилий по выправлению смятой крыши, водитель решил завести двигатель, но он ожидаемо отказался это делать. Вероятно, во время отдыха на боку, топливо вытекло из системы, и теперь его нужно было закачать обратно. «Кажется нам пора» – загадочно протянул Адольфо. Я спросил, неужели он предлагает бросить здесь этих людей? «Не переживай, у них есть спутник. Помнишь, утром навстречу пролетела такая же машина? Она за ними вернётся, но нам лучше уехать. Потом всё объясню». Это в корне противоречило нашим моральным принципам, но пришлось подчиниться. Уже вечером, сидя у костра, Адольфо рассказал в чём было дело. Ещё при планировании маршрута, он заострял наше внимание на том, что в местечко Миски, в Тибести, мы не поедем – там работают чёрные копатели золота. Власти не могут взять эту территорию под контроль, а нелегальные добытчики жёлтого металла, неофициально, контрабандой, отправляют его на продажу. И люди, которых мы выручили, были частью «логистической цепочки» копальщиков. Поэтому у них было много пятидесятилитровых канистр с топливом, обеспечивающих запас хода более чем на тысячу километров, автомат (вероятно не один), и что-то тяжёлое в мешках. Они мчатся мимо населённых пунктов, прямо к границе с Суданом, а мирные граждане стараются держаться от них подальше.

Вода в пустыне

Вода – это жизнь! Набившее оскомину клише знакомо нам с детства, но в обычной жизни мы едва ли понимаем значение этих слов. За эти дни каждый из нас смог на себе ощутить, какое значение имеет для человека вода. Жара начиналась с восходом. Окружающее пространство, песок, камни и воздух, моментально разогревались. До восьми часов ещё можно было ехать с открытыми окнами радуясь прохладе (то есть температуре ниже +45), но потом начиналось настоящее пекло и окна приходилось закрывать, надеясь только на кондиционер. К полудню термометры всех трёх машин синхронно достигали +50 и замирали – инженерам «Тойоты» не пришло в голову, что информация о температурах выше полусотни градусов может быть актуальна. Как только скорость падала, либо приходилось останавливаться, кондиционеры захлёбывались. Из воздуховодов шёл тёплый воздух со специфическим запахом, а мы покрывались испариной. Поток горячего воздуха, врывающийся в открытое окно, несколько секунд казался манной небесной и создавал иллюзию прохлады. Но кайф быстро заканчивался и по салону снова гулял сухой горячий воздух – до следующей возможности использовать кондиционер. Любая физическая активность на такой жаре становится испытанием. Уже через несколько минут дыхание сбивается, а во рту появляется отвратительная сухость. Жутко хочется пить. Кажется, жизненные силы испаряются вместе с влагой – их нет, ты опустошён. Нужно срочно вырвать из упаковки бутылку разогретой воды, сорвать пробку и влить в себя жизнь. Глоток за глотком. В этот момент на свете нет ничего вкуснее и важнее воды, в помятой пластиковой бутылке с неизвестной этикеткой.

Поднявшись на песчаный склон, все три экипажа не сговариваясь остановились. Перед нами открылась панорама, которая тысячи лет поражала взор уставших путников. Посреди ярких жёлто-оранжевых песков лежало большое тёмно-синее озеро, обрамлённое ярко-зелёным оазисом. За озером горизонт подпирали величественные песчаные вершины пирамидальной формы. Всё выглядело предельно помпезно, как будто в пустыне строили декорации для фильма. Мы стояли и молча рассматривали открывшуюся картину. Это было озеро Унианга-Серир (маленькая Унианга) – одно из большой озёрной группы Унианга. Учёные считают, что эти озёра являются остатками огромного озера, существовавшего здесь примерно пятнадцать тысяч лет назад. Тогда, в период «Зелёной Сахары», эта часть Африки выглядела совсем иначе. Первое и очевидное желание – искупаться! Но, к сожалению, данные из Википедии не совсем точны – вода в этих озерах не пресная. Достаточно опустить в неё руку, и ты понимаешь, что отмыться будет непросто. Вода щелочная, да ещё и с солью, очень напоминает прозрачную слизь. Впрочем, нас это не испугало. Правда потом пришлось отмываться у пресного родника, который показал нам местный житель. Заночевать мы решили на одном из живописных озёр, под название Катам. Оно состоит из двух частей: одна – ярко-зелёная, вторая – тёмно-синяя. Их воды не перемешиваются, потому что разделены тонкой песчаной косой. Обе части солёные, но в каждой живут свои водоросли, которые и окрашивают воду в разные цвета.

Снаряды и боеприпасы

«А ты не боишься брать их в руки?» Мы остановились около «БМП-1», рядом с которым аккуратным рядами лежали присыпанные песком снаряды. Их было порядка двух десятков. Среди нас не было человека, который хорошо разбирался бы в военной технике, но картина казалась настолько манящей и увлекательной, что пересилив себя мы стали осторожно доставать их из песка. Сначала я не мог понять, почему боеприпасы так спокойно лежат у всех на виду – не вывезены и не взорваны. Поразмыслив, мы пришли к выводу, что это был боекомплект ливийского БМП, состоящий из выстрелов ПГ 15В или ОГ 15В. Для чадской армии они не представляли никакой ценности, поскольку она не могла их использовать. Видимо, военные деактивировали снаряды и положили их рядом с бронемашиной, а сама машина, похоже, просто сломалась, так как явных следов повреждений мы не обнаружили. Двигатель и коробку, правда, изъяли, оставался только корпус с башней.  

Последним островком цивилизации на нашем пути стал оазис Гоуро. Деревня, в которой нужно было заправиться и сделать кое-какой ремонт. Дальше – только глушь! Нас встретили однообразные домики и небольшое озерцо, вокруг которого веселились дети. Увидев камеру, они подняли крик и начали разбегаться. Мы долго пытались найти главу села, чтобы отметить своё прибытие, но в итоге выяснилось, что его здесь нет. Заправка в Гоуро представляла собой пёстрое нагромождение разноцветных бочек. К большому сожалению, здесь была только белая солярка, которую Адольфо не советовал нам заливать, но кроме неё ничего не было, поэтому он лишь покачал головой, достал моторное масло и добавил грамм двести в бак. У нас, к счастью, был цетан-корректор и половина бака с предыдущей заправки, так что дальше мы поедем на коктейле из солярок. Нас ждёт самая сложная часть маршрута, на которой нет ни дорог, ни следов, ни карт...

Текст и фотографии Алексея Камерзанова и членов экспедиции