Кругосветное путешествие Алексея Камерзанова. Арест в Чаде

Бах, бах, бах – раздалось откуда-то снаружи. Громкий настойчивый звук повторялся до тех пор, пока не открылись ворота. На часах половина шестого, но здесь встают вместе с солнцем, и с ним же ложатся.

«Могли бы стучать тише» – подумал я и вновь отключился. До подъёма оставалось добрых полчаса, но поспать так и не удалось. Скрипучий голос нашего гида Адольфо вырвал меня из объятий сна: «Алексей вставай, полиция! Требуют документы».

Ну что это такое?! Вчера мы специально заезжали в местную полицию и официально зарегистрировались. Чего им ещё нужно? Но гид был непреклонен. Я медленно выбрался из палатки, проклиная непрошенных гостей. Протерев глаза, я обмер. Наш лагерь был окружён людьми в военной форме с оружием в руках. Человек десять рассредоточилось по периметру нашего лагеря и лица их были крайне серьёзны. Чуть поодаль стоял человек в камзоле классического кроя и в белом тюрбане, с ним негромко переговаривался Адольфо. Это не было похоже на обычную проверку документов. Судя по форме это была не полиция, а жандармерия и военные. Похоже мы серьёзно влипли! Правда, непонятно во что.

После переговоров, Адольфо сказал, что придётся ехать в участок. Ещё не до конца проснувшись, я стал по очереди будить наших. Сначала ребята не хотели вставать, но выглянув наружу менялись в лице и под наблюдением гостей начинали собирать вещи. Понимая, что эта история не предвещает ничего хорошего, я, пользуясь суматохой, сделал несколько важных вещей: убрал подальше коптер (он всегда вызывает вопросы), как можно глубже запихнул большую репортёрскую камеру и снял с машины видеорегистратор. Меньше приборов – меньше проблем. В сопровождении двух набитых военными пикапов, мы отправились в центральный полицейский участок.

Пока мы ехали я лихорадочно пытался сообразить в чём может быть дело. Документы вроде в порядке, разрешения есть, ехали по согласованному маршруту, регистрировались везде. В чём тогда дело? Может мы случайно что-то сфотографировали? Военных или их объект? Ведь военные здесь могут быть в любом месте. Обычная лачуга может оказаться военной базой или полицейским участком, а фотографировать такие вещи запрещено. Бред, но в голову больше ничего не приходило.

Полицейский участок оказался одноэтажным домом за глухим забором, с большим внутренним двором. Разумеется, пол был песчаным, правда заботливо политым водой, а давно не крашенные светлые стены щедро усеяны мухами. Над кабинетом чёрной краской выведено: «Bureau Du Chef St.». Причём, часть надписи давно закрасили, а часть – оставили. Нас рассадили по пластиковым стульям, напротив которых сидели четверо военных.

Долгое время ничего не происходило и в какой-то момент я даже задремал. Проснулся я, когда в комнату вошёл важного вида человек в тюрбане, в сопровождении двух очень серьёзных клерков. Похоже, именно он заправлял всей этой камарильей. Они уселись напротив и принялись неспешно разбирать наши сопроводительные документы. В какой-то момент вошёл щуплый военный, в современной камуфляжной форме, и принёс жестяной поднос со стеклянными стопочками, доверху наполненными крепким чаем. «Принимающая сторона» зачмокала отхлёбывая. Нам, разумеется, никто ничего не предлагал. «А нам чаю не полагается?» – тихим, но твёрдым голосом спросил наш гид Адольфо. Важный человек поднял глаза и приветливо взглянул в нашу сторону, тем самым давая молчаливую команду солдату-«буфетчику». Попивая обжигающий и очень сладкий чай, я внимательно слушал разговор Адольфо с главным. Всё сводилось к тому, что нужно показать паспорта. Один за другим мы поднимались и подавали паспорта. Службисты изучали документы, смотрели на лица, довольно кивали и забирали паспорта себе. После чего удалились в соседнюю комнату на совещание. Мы же, вспомнив, что у нас есть готовая гречневая каша, принесли её из машины и принялись завтракать прямо в полицейском участке. Зная африканскую неторопливость было понятно, что всё это продлится очень долго. Пользуясь тем, что остались одни, мы даже успели сделать несколько фотографий и записать короткие видео.

Позавтракав, мы заглянули в соседнюю комнату и увидели Адольфо, сидящего на ковре с военными и мирно пьющего чай. Было видно, что наш гид пытается расположить их к себе, чтобы хоть что-то выведать о причине задержания. Напряжённое ожидание повисло в воздухе. Так прошёл ещё час. Солнце поднималось всё выше, а в участке становилось всё жарче. Мы по-прежнему не понимали, что происходит. Терзания прервал появившийся из соседнего помещения Адольфо: «Алексей, нужно принести все телефоны, фото- и видеокамеры. Военные хотят посмотреть, что было снято».

Голова работала очень быстро. Я мгновенно пробежался по содержимому камер – ничего криминального. К тому же, я периодически очищаю карты памяти. Сейчас там события последних дней и они посвящены нашим буксованиям и техническим проблемам. Один за другим мы приносили телефоны и технику, и клали их на коврик перед военными. Я, как в известном фильме, принёс три фотоаппарата, видеокамеру и GPS. С одним из военных мы принялись смотреть содержимое большого фотоаппарата. Однообразные картинки вскоре ему наскучили, он кивнул и отодвинул камеру в сторону. Тем временем на ковре собралась целая куча разнообразной техники. Военные громко загалдели на арабском. Али перевёл: «А теперь нужно досмотреть машины. Загоняйте их во двор».

Ситуация становилась всё более неприятной. Эти люди явно что-то искали. Вопросы роились в моей голове. Может кто-то видел, что у меня большая камера и нас приняли за журналистов? Нельзя было допустить, чтобы коптер попал их в руки. И пока мы шли к машинам, у меня созрел план. «Делаем так: ты, Серёга, заезжаешь первым, за тобой Дима. Когда ты выедешь, я успею кое-что переложить в твою машину». Досмотр проводился с пристрастием. Вояки залезали под сиденья, в бардачок, полностью выгрузили кунг. К добровольно сданным приборам стали добавляться туристические фонарики, весы для багажа, компас, к которым позже присоединились маленький штатив и УФ-лампы для обеззараживания воды. Однако план сработал. Пока Дима был на досмотре, мы успели переместить нежелательные предметы в уже досмотренную машину Сергея. Нам повезло, выезжая с территории участка, машины оказывались на парковке, где у военных была «слепая зона». Мой «Хайлакс» проверили внимательнее других. К сожалению, я не успел «переместить» большую камеру и её пришлось сдать в общую кучу. Тем временем наступил полдень и стало ещё жарче. Взмокшие и уставшие мы продолжали ворочать багаж, предоставляя его на осмотр. Разгружать и снова загружать машины. «Вы наверное устали?» – участливо спрашивали военные. И в этом вопросе не было издёвки, они по-настоящему нам сочувствовали. Но у них был приказ, и они его выполняли.

К часу дня досмотр был окончен. В комнате, на ковре, лежала гора техники и вещей, которые вызвали подозрения у досматривающих. Под подозрение попали налобные фонарики, маленький штатив, ультрафиолетовая лампа, компас и две рации. Все эти вещи упаковали в несколько предоставленных нами же пакетов и предложили проехать с военными. Куда мы отправляемся, мы, естественно, не знали. Наша колонна промчала по пыльному городу и остановились у больших ворот, где дежурили люди в форме. Чуть позже, посмотрев на карту, мы поняли, что это резиденция губернатора провинции Борку-Эннеди-Тибести. Ворота открылись, и мы въехали на территорию, где стояло с десяток вооружённых вояк и несколько внедорожников. Мы окончательно перестали понимать происходящее. Это не вязалось ни с одним из наших предположений. Главный в тюрбане приказал припарковать машины под навесом и уехал. Мы остались в окружении военных. Мудрый Адольфо понимал не больше нашего и тоже терялся в догадках. Через некоторое время появился главный и стал с ним о чём-то беседовать. После разговора итальянец подошёл и сообщил, что нам надо собрать самые необходимые вещи и сегодня же вылететь в Нджамену. Сначала я подумал, что ослышался, но Адольфо отвечал, что сейчас не время задавать вопросы, потому что мы в «не очень хорошей ситуации». Нужно просто исполнять то, что приказывают. У нас нет выбора! Пока что эти люди настроены мирно, но если начать скандалить, то может произойти всё что угодно. Мы можем взять по одному чемодану и одному рюкзаку. Военный самолёт через два часа.

Вообще-то, Адольфо был прав. Мы находились в небольшом городке в Сахаре, где-то между Ливией и ЦАРом, Суданом и Нигером. Если нас сейчас здесь закроют, то будет сложно даже передать сигнал SOS. Из столицы это сделать проще, плюс там есть посольство РФ. Не вся техника была сдана военным – у нас ещё оставались припрятанные средства связи. В ход был пущен специальный сленг, разработанный мной для общения в присутствии представителей власти. На нём фото- или видеокамера называлась «снималка», коптер – «леталка», а телефон – «звонилка». Почти как в чешском языке. Все эти замены были сделаны, чтобы исключить возможность распознавания слов. В сленге отсутствовали известные и понятные на большинстве языков форм. «Алексей, я успела отправить сообщение домой со своей „приблуды“, они уже знают, что случилось», – тихо сообщила мне Мария. Это было важно, ведь её интересы здесь представляет посольство Франции, а именно эта страна заправляет в Чаде. Мы оперативно собрали сумки, скинули клеммы с аккумуляторов, закрыли машины и кунги. Тут же нас ждал открытый пикап, куда мы сложили груз и залезли сами. Никто не захотел ехать в машине Адольфо – раз уж случилась такая история, будем держаться вместе. Подавленное настроение сменилось феерическим, ведь это приключения в стиле «Индианы Джонс».

На выезде из ворот водитель не заметил большой камень, и мы дружно подпрыгнули в кузове. Приземляться было больно. В адрес шофера полетели традиционные в таких случаях шутки, пожелания и соображения на тему того, кто кого на чём вертел. Мы мчались по пыльным улицам, рассматривая их со всё большим любопытством. Ведь вчера у нас не было на это времени, и мы планировали изучить окрестности именно сегодня. Так и получилось. Ещё через пару кварталов наши машины въехали в ворота аэропорта, и остановились в сотне метров от большого военно-транспортного самолёта, окрашенного в стальной серый цвет, который часто называют «артиллерийским». На взлётной полосе стояло несколько десятков человек как в традиционной, так и в военной одежде. Мы выбрались из кузова и расселись на ступеньках одноэтажного здания аэропорта. Никакого предполётного досмотра и билетов не было.  

Пора было проверить реакцию на наши сигналы SOS. Единственным местом, где это можно сделать тайно, был туалет. Туда мы и отправились. Пока я стоял на шухере, Сергей набирал на старом кнопочном аппарате максимально короткие сообщения, в ответ на недоумевающие вопросы из России. Итак, о нашем положении знают и свяжутся с послом в Нджамене. Теперь по крайней мере мы не пропадём без вести. Солдат на полосе прибавилось и у каждого был автомат. Складывалось впечатление, что мы вызвали знатный переполох. Больше других в толпе выделялся импозантный африканец в европейской одежде. На фоне местного колорита, человек в джинсах и клетчатом пиджаке выглядел пришельцем из далёкой, но хорошо знакомой нам цивилизации. Не сговариваясь мы прозвали его «юристом».

Совсем скоро мы увидели пакеты с изъятой у нас техникой – их принёс главный службист. Военные о чём-то подискутировали и позвали нас. Один из них взял пакет с телефонами и ноутбуками, и просто вывалил на песок. Мы только ахнули! Однако местных это нисколько не смущало, видимо для них уронить вещи в песок дело вполне обычное. Они попросили каждого опознать свои вещи, чтобы сверить с описью, после чего всё снова уложили и куда-то унесли. Двигатели самолёта зашумели. В этот момент кто-то тронул меня за плечо: «Ключи! Оставьте ключи от машин» – стараясь перекричать шум двигателей, говорил главный службист. Его взгляд был настойчивым, исключающим любые возражения. Я отрицательно мотал головой, не желая расставаться с ключами, но службист не отставал. Он замахал руками: «Мы перевезём ваши машины самолётом». Звучало это фантастически неправдоподобно, но выбора не было. Я, Дима и Сергей молча смотрели друг на друга, понимая, что в случае необходимости они заведут машины и без ключей. Но нам нужно было лететь в Нджамену, и мы согласились. Военные расступились, и мы направились в самолёт. Это был C-27J Spartan, итало-американский транспортник. В его задней части стоял закреплённый ремнями промышленный холодильник, а вокруг лежали груды багажа. Туда же мы сложили и свои вещи, рассевшись на лавках-гамаках. Самолёт разогнался и взмыл в небо. Где-то там внизу оставались наши машины, которые мы можем больше никогда не увидеть...

На борту находилось человек шесть военных, несколько штатских с детьми, «юрист», пара пилотов и радист. Судя по взглядам солдат, они были проинформированы о нашем статусе и внимательно наблюдали за каждым движением. Если им что-то не нравилось, они хмурились и отрицательно качали головой, а мы старались лишний раз не провоцировать грозных стражей. Внизу равномерно плыла белая дымка, сильный ветер поднимал облака песка и пыли. Там, за пыльной мглой, лежат пески великой Сахары, большой эрг Джураб и впадина Боделе. Я поёжился, впервые за две недели вспомнив, что такое прохлада. Кожа и лицо ещё горели от постоянного солнца, потоков колючего песка и сумасшедшей жары, которая окружала нас с первого дня в Чаде. Под мерный шум двигателей я старался собрать разбредавшиеся мысли. Получалось следующее: нас задержали и что-то хотят найти. Похоже, дело серьёзное, раз нас даже везут в Нджамену. Возможно, подозревают в шпионаже. Немудрено, столько техники изъяли. Скорее всего, сейчас нас везут на допрос. Первым в нашем ряду сидел службист. Около него стояли сумки с техникой, а в руках он держал пачку паспортов. Открывая один за другим, он тщательно изучал каждую страницу, выписывая что-то на отдельный листок бумаги. Этот кропотливый труд длился весь полёт. Солнце постепенно клонилось к закату и приземлялись мы уже в сумерках.

Самолёт взвизгнув коснулся полосы и аккуратно затормозил. Мы сели на военной территории аэропорта Нджамены. Из окна были видны несколько советских вертолётов и парочка старых «МИГов». Мы с тревогой следили за открывающейся дверью грузового отсека. Она громко гудела и медленно опускалась. В этот момент я жалел только о том, что нет возможности снять всё это на видео. Перед нами предстала картина в духе голливудского боевика: на фоне парка военной авиатехники и огромных технических ангаров, прямо на взлётной полосе стояло несколько белоснежных внедорожников с военными номерами и затемнёнными стёклами, а рядом десятка два людей в военной форме и традиционных длинных одеждах представительского класса. Это были не рядовые, а высокие чины чадской армии. Я уже приготовился к чему-то драматическому, как вдруг услышал: «Добрый вечер ребята, вы как?» Говорили по-русски, но с заметным акцентом. «Я учился лётному делу в Воронеже, а сейчас здесь работаю». Голос принадлежал осанистому африканцу, в золотистой одежде. «Да у нас всё хорошо, только хотелось бы узнать, что случилось и почему мы здесь?» – растерянно и с надеждой спросили мы. «Обычная проблема согласования между ведомствами. Зона от Файи до Нджамены опасна, там ездить нельзя, а вам согласовали маршрут. Мы вас эвакуировали ради вашей же безопасности». Звучало правдоподобно, но никак не объясняло почему у нас изъяли всю технику, и где теперь наши машины. «Не переживайте, – продолжил он, – сейчас поедете в гостиницу». И поразмыслив немного с улыбкой добавил: «Халява!»

Гостиница? Халява? А как же допрос? Но раз уже всё так удачно развивается, то пусть так и будет. Нас посадили в микроавтобус с военными номерами, который буквально рванул через территорию военной базы. Ворота распахнулись, и мы выехали на знакомые улицы Нджамены. Всего несколько поворотов и автобус затормозил у отеля. «Это же La Residence, одна из лучших гостиниц во всём Чаде», – изумился Адольфо. На ресепшн пошёл летевший с пачкой наших паспортов службист. Нас быстро оформили, сообщив, что ежедневно каждый имеет право бесплатно обедать и ужинать на сумму, не превышающую 18 тысяч франков (чуть меньше тридцати долларов). Расходы на содержание берёт на себя Министерство безопасности. После этого наш службист исчез так же быстро, как и появился. Портье сообщил, что этого «важного человека» из Министерства безопасности зовут Юсуф.

Номера оказались прекрасными! Всё было чисто и аккуратно. С балкона открывался вид на бассейн и ресторан. Тем временем Сергей получил по смс номер человека из посольства, который уже был предупреждён о нашей проблеме. Через двадцать минут в холл отеля вошёл энергичный высокий человек, весьма интеллигентного вида. «Добрый день, ребята» – начал он и протянул сухую жилистую руку. «Я временный поверенный Российской Федерации в Чаде. Вот моя карточка. Меня зовут Сергей Викторович Крамаренко».

С первых минут общения я понял, что нам повезло. Я кратко пересказал ему суть проблемы, детали задержания и пообещал передать полный список участников экспедиции. Выслушав нас, чиновник ответил: «Завтра утром я направлю в чадский МИД официальную ноту о вашем задержании. Раз у вас забрали документы, но не ограничили в движении, то ваш статус правильнее называть „задержанные“, а не „арестованные“. С вашей собственностью мы будем разбираться позже. Сначала нужно освободить вас и вернуть документы – без них вы не улетите. Вполне вероятен вариант, что вашу собственность по каким-то причинам конфискуют, а вас депортируют. Пока, не зная обстоятельств дела и причин задержания, ничего сказать не могу. Но помните, если вдруг сюда кто-то приедет и попросит вас проследовать с ним, ничего без меня не делайте. Сразу же набирайте, мне нужно пять минут, чтобы до вас добраться. Посольство за углом. Прошу воздержаться от шумихи, не публикуйте ничего в прессе и соцсетях, сейчас это может только навредить. Живите спокойно. Думаю, скоро всё прояснится. Официально они должны ответить на ноту в течении трёх суток». На этом мы попрощались. С одной стороны, немного отлегло, мы же под защитой посольства, с другой, мне не давала покоя история с конфискацией – звучала она крайне неприятно. Лишиться всей техники и машин не хотелось. Оставалось только ждать, а ждать пришлось долго...

(продолжение следует)