Остров Таймыр
10 февраля 2009
Сидя у телевизора и смотря реалити-шоу, как «выживают» на тропических островах звезды эстрады, сложно даже представить, что на севере Красноярского края России есть огромная часть суши, превосходящая по площади любую страну Европы и полностью отрезанная от Большой земли, где живут и работают 250 тысяч человек.
Продукты, автомобили, дома, люди, даже деньги – все это попадает на Таймыр исключительно самолетами или коротким летом по Енисею. До ближайшей асфальтово-железнодорожной цивилизации в Уренгое почти 1000 километров девственных болот и тундры. Поэтому случайная заметка в Интернете о некоем призрачном зимнике на Дудинке была воспринята нами как вызов. Не поехать уже было нельзя. К тому же норильские коллеги по полному приводу с энтузиазмом поддержали мысль о совместной полярной экспедиции.
ПО ПАЧКЕ «БЕЛОМОРА»
Проходить дорогу решили одновременно навстречу друг другу: двумя московскими экипажами на TLC 80 и Mitsubishi L200 от Уренгоя и тремя норильскими со стороны Дудинки. Середина марта была выбрана как наиболее универсальное время для поездок по зимникам. В январе-феврале слишком короткий световой день, лютые морозы под 50 градусов, снежные бури и снегопады. В марте же день почти равняется ночи, температура поднимается до комфортных 20–30°С, появляется солнышко, хотя еще и неспособное растопить трассу, живущую не более четырех месяцев в году. Маршрут «собирали» буквально по крупицам, отталкиваясь от любой найденной информации. Нарисованный на листе бумаги план зимника выглядел примерно так – «…километров 130 по тундре прямо, а потом у дерева чуть левее…».
ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ
Дорога от Москвы до Уренгоя, пожалуй, не заслуживает отдельного описания, если бы не два происшествия. Сначала под Нижним Новгородом на L200 срезало полуось (вернуться в строй помогли друзья из «Pajero-клуба»). Однако самое неприятное, поставившее еще не начавшуюся экспедицию под угрозу срыва, произошло под Сургутом. Началось с того, что мы попали в переохлажденный дождь – это когда капли не растекаются, а моментально застывают на асфальте в тончайшую корочку льда. Итог – L200 на «встречке». Лоб в лоб с «МАЗом». Обошлось без телесных повреждений команды, но с почти фатальными разрушениями пикапа. И лишь благодаря поддержке парней из «Сургутского офф-роуд движения» всего через сутки он был уже на ходу. Правда, без силового передка, с радиатором от «вазовской» «шестерки», множеством всяких проволочек и деревяшек в моторном отсеке, но ехал!
Проходить дорогу решили одновременно навстречу друг другу: двумя московскими экипажами на TLC 80 и Mitsubishi L200 от Уренгоя и тремя норильскими со стороны Дудинки. Середина марта была выбрана как наиболее универсальное время для поездок по зимникам. В январе-феврале слишком короткий световой день, лютые морозы под 50 градусов, снежные бури и снегопады. В марте же день почти равняется ночи, температура поднимается до комфортных 20–30°С, появляется солнышко, хотя еще и неспособное растопить трассу, живущую не более четырех месяцев в году. Маршрут «собирали» буквально по крупицам, отталкиваясь от любой найденной информации. Нарисованный на листе бумаги план зимника выглядел примерно так – «…километров 130 по тундре прямо, а потом у дерева чуть левее…».
ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ
Дорога от Москвы до Уренгоя, пожалуй, не заслуживает отдельного описания, если бы не два происшествия. Сначала под Нижним Новгородом на L200 срезало полуось (вернуться в строй помогли друзья из «Pajero-клуба»). Однако самое неприятное, поставившее еще не начавшуюся экспедицию под угрозу срыва, произошло под Сургутом. Началось с того, что мы попали в переохлажденный дождь – это когда капли не растекаются, а моментально застывают на асфальте в тончайшую корочку льда. Итог – L200 на «встречке». Лоб в лоб с «МАЗом». Обошлось без телесных повреждений команды, но с почти фатальными разрушениями пикапа. И лишь благодаря поддержке парней из «Сургутского офф-роуд движения» всего через сутки он был уже на ходу. Правда, без силового передка, с радиатором от «вазовской» «шестерки», множеством всяких проволочек и деревяшек в моторном отсеке, но ехал!
СТРОЙКА № 501
Уренгой – это город-спутник железнодорожной станции Коротчаево. Регулярное железнодорожное сообщение началось здесь только в 70-е годы ХХ века, когда, осваивая нефтеносную Сибирь, протянули ветку от Сургута. Хотя поезда ходили здесь уже за два с лишним десятилетия до этого. Слышали о «мертвой дороге» Салехард – Игарка, называемой еще стройкой № 501? Она велась по личному указу Сталина и должна была соединить морской порт Игарку с транспортной системой страны через Салехард на Воркуту. Со смертью «великого строителя» ее свернули, но в тундре до сих пор лежат сотни километров рельсов. И человеческих костей…
Сейчас Уренгой – типичный вахтовый поселок почти без постоянных жителей. Несколько магазинов, гостиниц, заправок. Именно это место мы и считаем настоящим началом путешествия. Еще планируя поездку, готовились к самому негативному развитию ситуации, ведь зимник, на который мы собираемся выйти, не подразумевает постоянного движения. Значит, возможна ситуация вынужденного плена до пары недель. И там не будет ничего кроме снега, льда и ветра. С таким расчетом и берем с собой запасы продуктов и топлива – на 1000 километров автономного существования.
Уренгой – это город-спутник железнодорожной станции Коротчаево. Регулярное железнодорожное сообщение началось здесь только в 70-е годы ХХ века, когда, осваивая нефтеносную Сибирь, протянули ветку от Сургута. Хотя поезда ходили здесь уже за два с лишним десятилетия до этого. Слышали о «мертвой дороге» Салехард – Игарка, называемой еще стройкой № 501? Она велась по личному указу Сталина и должна была соединить морской порт Игарку с транспортной системой страны через Салехард на Воркуту. Со смертью «великого строителя» ее свернули, но в тундре до сих пор лежат сотни километров рельсов. И человеческих костей…
Сейчас Уренгой – типичный вахтовый поселок почти без постоянных жителей. Несколько магазинов, гостиниц, заправок. Именно это место мы и считаем настоящим началом путешествия. Еще планируя поездку, готовились к самому негативному развитию ситуации, ведь зимник, на который мы собираемся выйти, не подразумевает постоянного движения. Значит, возможна ситуация вынужденного плена до пары недель. И там не будет ничего кроме снега, льда и ветра. С таким расчетом и берем с собой запасы продуктов и топлива – на 1000 километров автономного существования.
ЧЕРНОЕ ЗОЛОТО
Из Уренгоя не так давно была проложена асфальтовая дорога дальше на север, до города Тазовский через месторождение Заполярное. Нам же надо воспользоваться этой трассой лишь до сотого километра, откуда должен начаться технологический зимник к новому нефтяному месторождению. И действительно, не доезжая пары километров до полярного круга, видим маленький фанерный указатель – направо Ванкорское месторождение. Нам туда.
Еще в 90-х в междуречье Енисея и Таза были разведаны величайшие залежи нефти. И закипела в тундре гигантская работа! За несколько лет на голое место, не имеющее никакой связи с цивилизацией, надо завести миллионы тонн оборудования. Летом это сделать невозможно: строительство здесь круглогодичной дороги – полнейшая утопия. Вот и трудится зимник с ноября по апрель. Въезд и выезд на него перекрыт шлагбаумами и строго регламентирован. Доступ исключительно по пропускам, которые оформить оказалось ох как непросто. Но возможно (понятное дело, опять благодаря друзьям!).
Свернув с трассы, попадаем на огромную площадку, заставленную всевозможной техникой. Тут и самосвалы, и трубовозы, и краны, и вахтовки. Нет только ни одной машины, даже хоть чуть-чуть сопоставимой с нами по размеру. Это царство Тяжелого Металла. Суровые водители, пряча улыбку в усах, с некоторым недоверием посматривают на наши скромненькие 37-дюймовые колеса, которые надолго прощаются с асфальтом.
СНЕЖНЫЕ ДОРОГИ
Зимники бывают двух типов. Одни – стихийные, когда с наступлением морозов огромные «Уралы» начинают своими колесами набивать по целине колею и накатывают ее к марту до вполне приличного уровня. Как правило, такие дороги проходимы на нашем транспорте только между очередным «Уралом» и следующей пургой. Другие зимники – технологические: это целый комплекс мероприятий, задействованных механизмов и людей, которые начинают функционировать задолго до открытия движения. Сначала топографы, учитывая рельеф, намечают на картах маршрут. Очень часто он выписывает непонятные зигзаги буквально на ровном поле – это значит, что грамотно обошли болото. Потом намораживаются переправы через реки. Каждый день дорогу утрамбовывают волокушами. Наш путь пойдет как раз по такому зимнику.
ЗНАМЕНИЕ
Первое утро автономки. Неспешно греем завтрак, узнав по «спутнику», что норильчане с боями уже прошли свою часть пути и, не дождавшись так неудачно задержавшихся с поломками-ремонтами москвичей, уже движутся обратно. И первая неожиданная встреча, ставшая недобрым знаком для нашего путешествия, – песец, настоящий песец! Белый, пушистый, наглый, размером со среднюю собаку. Совершенно не боясь, пришел проведать незваных гостей. Вахтовики рассказывали потом, что эти звери совсем перестали бояться людей и чуть ли не с рук кормятся. Но пора и выдвигаться. Впереди 280 километров магистрального зимника до Ванкора.
ДЕРЖИСЬ ЗА БАРАНКУ!
Дорога здесь шикарно отглажена волокушами, отличная погода, так что каждые десять минут устраиваем фотоссесии. К концу дня все же втянулись в ритм зимника. 30–50 километров в час почти без обгонов. Многотонные грузовики практически не снижают скорости в поворотах, их водители совершенно не смотрят в зеркала и с ходу залетают в крутейшие горки. На такое мастерство можно и заглядеться. Однако не всем удается завершить рейс без потерь. Часто встречаем съехавшие с зимника махины. Их «улет» почти стопроцентно означает «отдых» до подъезда колонны из не меньшей по массе техники. Самостоятельно вернуться на дорогу удается немногим. А некоторые остаются здесь навсегда. Запомнился большущий «КРАЗ», тягач с полуприцепом, оставленный на обочине, скорее всего даже не этой зимой. Над дорогой возвышалась только его кабина, уже слегка примятая проходящим транспортом. Видимо, бросить технику было дешевле, чем заниматься ее эвакуацией.
Первое утро автономки. Неспешно греем завтрак, узнав по «спутнику», что норильчане с боями уже прошли свою часть пути и, не дождавшись так неудачно задержавшихся с поломками-ремонтами москвичей, уже движутся обратно. И первая неожиданная встреча, ставшая недобрым знаком для нашего путешествия, – песец, настоящий песец! Белый, пушистый, наглый, размером со среднюю собаку. Совершенно не боясь, пришел проведать незваных гостей. Вахтовики рассказывали потом, что эти звери совсем перестали бояться людей и чуть ли не с рук кормятся. Но пора и выдвигаться. Впереди 280 километров магистрального зимника до Ванкора.
ДЕРЖИСЬ ЗА БАРАНКУ!
Дорога здесь шикарно отглажена волокушами, отличная погода, так что каждые десять минут устраиваем фотоссесии. К концу дня все же втянулись в ритм зимника. 30–50 километров в час почти без обгонов. Многотонные грузовики практически не снижают скорости в поворотах, их водители совершенно не смотрят в зеркала и с ходу залетают в крутейшие горки. На такое мастерство можно и заглядеться. Однако не всем удается завершить рейс без потерь. Часто встречаем съехавшие с зимника махины. Их «улет» почти стопроцентно означает «отдых» до подъезда колонны из не меньшей по массе техники. Самостоятельно вернуться на дорогу удается немногим. А некоторые остаются здесь навсегда. Запомнился большущий «КРАЗ», тягач с полуприцепом, оставленный на обочине, скорее всего даже не этой зимой. Над дорогой возвышалась только его кабина, уже слегка примятая проходящим транспортом. Видимо, бросить технику было дешевле, чем заниматься ее эвакуацией.
КОЭФФИЦИЕНТ ЖЕСТКОСТИ
К вечеру погода заметно испортилась. Да и наше настроение тоже. Виновник – развалившийся подшипник на другой (не менянной из-за цейтнота в Нижнем Новгороде) полуоси у пикапа. Благо запасная с собой была. Долгий и нудный ремонт под ударами стихии. Движение на зимнике почти остановилось – слишком большой риск оказаться вне его. Починились уже почти в полной темноте. Ночевать в тундре во время пурги страшновато, поэтому решаем все-таки двигаться до Ванкора. Эта ночь, пожалуй, запомнится всем участникам как наиболее суровое испытание. Заплывающие за две минуты колеи от только что прошедшего «Урала». Натужно ревущий на второй пониженной дизель. 37-е колеса, которые далеко не с первого раза пробивали переметы..
Расхожее вроде выражение – «ветер пронизывает до костей», но оказалось, что здесь это совсем не метафора. Ветер на самом деле прошивает теплую одежду насквозь. Холодно неимоверно! В этих районах даже в прогнозах погоды не ограничиваются просто сводкой о температуре на завтра. Обязательно добавляют, что ветер такой-то, жесткость столько-то градусов. Жесткость – совершенно неизвестный в средней полосе термин, означающий температурный эквивалент ощущений человека при одновременном воздействии ветра и мороза. Каждые 1 м/с ветра это минус 2 градуса к фактической температуре. А в Норильске фиксировали при минус 47° С ветер 25 м/с. Жесткость считайте сами.
К вечеру погода заметно испортилась. Да и наше настроение тоже. Виновник – развалившийся подшипник на другой (не менянной из-за цейтнота в Нижнем Новгороде) полуоси у пикапа. Благо запасная с собой была. Долгий и нудный ремонт под ударами стихии. Движение на зимнике почти остановилось – слишком большой риск оказаться вне его. Починились уже почти в полной темноте. Ночевать в тундре во время пурги страшновато, поэтому решаем все-таки двигаться до Ванкора. Эта ночь, пожалуй, запомнится всем участникам как наиболее суровое испытание. Заплывающие за две минуты колеи от только что прошедшего «Урала». Натужно ревущий на второй пониженной дизель. 37-е колеса, которые далеко не с первого раза пробивали переметы..
Расхожее вроде выражение – «ветер пронизывает до костей», но оказалось, что здесь это совсем не метафора. Ветер на самом деле прошивает теплую одежду насквозь. Холодно неимоверно! В этих районах даже в прогнозах погоды не ограничиваются просто сводкой о температуре на завтра. Обязательно добавляют, что ветер такой-то, жесткость столько-то градусов. Жесткость – совершенно неизвестный в средней полосе термин, означающий температурный эквивалент ощущений человека при одновременном воздействии ветра и мороза. Каждые 1 м/с ветра это минус 2 градуса к фактической температуре. А в Норильске фиксировали при минус 47° С ветер 25 м/с. Жесткость считайте сами.
ТОЧКА НЕ ПОВОРОТА
В полной темноте находим совсем незаметный поворот, как нам показалось, на Дудинку. Еще после аварии в Сургуте мы приняли тяжелое решение, что бьемся к ней только в том случае, если все складывается благополучно – и пикап не подводит, и погода нормальная. В три часа ночи, после поломки и замены полуоси, глядя сквозь порывы ветра в полностью заметенную колею, понимаем, что, как ни горько, но Дудинка все же не в этот раз… В экстремальном отдыхе надо уметь вовремя остановиться. Идем по запасному варианту на Игарку.
Под утро оказались возле шлагбаума перед Ванкором и провалились в сон. Удивительное ощущение комфорта в маленьком уютном мирке, посреди бушующей стихии, прервалось лишь очередным ударом бокового порыва, который ощутимо наклонил трехтонную «восьмидесятку» и долгих полминуты держал ее в таком положении. Расчистив сугробы вокруг машин, попали на территорию месторождения. Оно поразило своими размерами и… пробками. Добычу здесь еще пока не начали, прокладывают магистральный нефтепровод, строят буферные емкости – работа кипит и днем, и ночью.
В полной темноте находим совсем незаметный поворот, как нам показалось, на Дудинку. Еще после аварии в Сургуте мы приняли тяжелое решение, что бьемся к ней только в том случае, если все складывается благополучно – и пикап не подводит, и погода нормальная. В три часа ночи, после поломки и замены полуоси, глядя сквозь порывы ветра в полностью заметенную колею, понимаем, что, как ни горько, но Дудинка все же не в этот раз… В экстремальном отдыхе надо уметь вовремя остановиться. Идем по запасному варианту на Игарку.
Под утро оказались возле шлагбаума перед Ванкором и провалились в сон. Удивительное ощущение комфорта в маленьком уютном мирке, посреди бушующей стихии, прервалось лишь очередным ударом бокового порыва, который ощутимо наклонил трехтонную «восьмидесятку» и долгих полминуты держал ее в таком положении. Расчистив сугробы вокруг машин, попали на территорию месторождения. Оно поразило своими размерами и… пробками. Добычу здесь еще пока не начали, прокладывают магистральный нефтепровод, строят буферные емкости – работа кипит и днем, и ночью.
ПАМЯТНИКИ НА ДОРОГЕ
Зимник Коротчаево – Ванкор не единственный. Есть еще и Прилуки – Ванкор. Существует специальное технологическое оборудование таких колоссальных размеров, что ни на поезде, ни на автомобиле по дорогам общего пользования его доставить невозможно. Такие грузы возят по Енисею до базы Прилуки, складируют там, а потом по зимнику перемещают на Ванкор. Это всего 180 километров по Енисейской возвышенности, через очень красивые холмистые пейзажи. Но нас туда охрана зимника не пустила. Низовая пурга и плюсовые температуры – говорят, дорога закрыта для всех! Никакие уговоры, ни официальное письмо из редакции 4x4 Club – ничто не помогло. Стоим грустные между большегрузами на огромной площадке...
Зимник Коротчаево – Ванкор не единственный. Есть еще и Прилуки – Ванкор. Существует специальное технологическое оборудование таких колоссальных размеров, что ни на поезде, ни на автомобиле по дорогам общего пользования его доставить невозможно. Такие грузы возят по Енисею до базы Прилуки, складируют там, а потом по зимнику перемещают на Ванкор. Это всего 180 километров по Енисейской возвышенности, через очень красивые холмистые пейзажи. Но нас туда охрана зимника не пустила. Низовая пурга и плюсовые температуры – говорят, дорога закрыта для всех! Никакие уговоры, ни официальное письмо из редакции 4x4 Club – ничто не помогло. Стоим грустные между большегрузами на огромной площадке...
Через два часа подошел начальник смены: «Ребята, езжайте! Начальство разрешило». Долго нас уговаривать не надо! Почти целый день до Прилук едем в гордом одиночестве по закрытому зимнику. Изредка, правда, встречаются груженые самосвалы, провалившиеся в… сам зимник. Для них это теперь точный путь на свалку – гнутые рамы никто тут ремонтировать не будет. Так и стоят памятниками посреди дороги, ожидая мощных бульдозеров.
ФИНИШНАЯ ПРЯМАЯ
В ночи добираемся до выездного шлагбаума. Строгое предупреждение охранников: ничего не снимать на видео и не фотографировать. Режимный объект! Спускаемся с пригорка и… вот он, Енисей. Величайшая русская река. Покрыта льдом толщиной в метр. Переправа длиной четыре километра. Совершенно непередаваемые чувства – вот я, вот моя машина, а вот Енисей. Фантастика какая-то! А до Игарки тут уже рукой подать, километров десять обычного гражданского зимника. Едем усталые, но очень довольные. Цель, хоть и запасная, достигнута. Все небо над Игаркой переливается зеленоватыми всполохами полярного сияния – мы расценили это как некую награду за все, что нам пришлось преодолеть.
ИГАРКА
Много легенд ходит вокруг возникновения этого города, но истина, как всегда, где-то посередине. В 1928 году теплоход «Тобол», чтобы переждать сильнейший ветер, случайно остановился в Игарской протоке на Енисее. Ее глубина оказалась уникальной, позволявшей заходить морским судам. Это и стало началом рождения первого советского заполярного порта. Второй этап развития – та самая «мертвая дорога», которая должна была связать северный порт и железнодорожную инфраструктуру страны. Увы, дорога не была построена, и Игарка оказалась попросту отрезанной от материка. Остается она такой и поныне. Кроме десяти километров внутренних дорог ездить здесь некуда. В последние годы жители активно покидали город, и теперь это достаточно пессимистичное зрелище – покосившиеся пятиэтажки, разруха.
Может быть, Ванкор вдохнет новую жизнь в этот героический город?
ВСЕМИРНОЕ ПОТЕПЛЕНИЕ ОТМЕНЯЕТСЯ!
А еще в Игарке есть совершенно уникальный и единственный в мире Музей вечной мерзлоты. Спустившись по вырытым штольням на 14 метров, переносишься в прошлое на 50 тысяч лет! Здесь можно посмотреть на окаменелые деревья, на реликтовый лед, а самое главное – увидеть и потрогать вечную мерзлоту. Грунт, температура которого ни разу за прошедшие 50 веков не поднималась выше минус 4 градусов.
От Игарки до Норильска, нашей настоящей цели, всего 200 километров вдоль Енисея. Увы, зимника здесь нет с советских времен, и сейчас на колесном транспорте преодолеть эти две сотни невозможно. Хотя норильская команда через пару недель и была тут, но дорогу через Снежногорск она прошла на пневматике. Мы же, починив в очередной раз полуось в единственном на весь город гараже «У Егорыча», отправились в обратный путь.
В ночи добираемся до выездного шлагбаума. Строгое предупреждение охранников: ничего не снимать на видео и не фотографировать. Режимный объект! Спускаемся с пригорка и… вот он, Енисей. Величайшая русская река. Покрыта льдом толщиной в метр. Переправа длиной четыре километра. Совершенно непередаваемые чувства – вот я, вот моя машина, а вот Енисей. Фантастика какая-то! А до Игарки тут уже рукой подать, километров десять обычного гражданского зимника. Едем усталые, но очень довольные. Цель, хоть и запасная, достигнута. Все небо над Игаркой переливается зеленоватыми всполохами полярного сияния – мы расценили это как некую награду за все, что нам пришлось преодолеть.
ИГАРКА
Много легенд ходит вокруг возникновения этого города, но истина, как всегда, где-то посередине. В 1928 году теплоход «Тобол», чтобы переждать сильнейший ветер, случайно остановился в Игарской протоке на Енисее. Ее глубина оказалась уникальной, позволявшей заходить морским судам. Это и стало началом рождения первого советского заполярного порта. Второй этап развития – та самая «мертвая дорога», которая должна была связать северный порт и железнодорожную инфраструктуру страны. Увы, дорога не была построена, и Игарка оказалась попросту отрезанной от материка. Остается она такой и поныне. Кроме десяти километров внутренних дорог ездить здесь некуда. В последние годы жители активно покидали город, и теперь это достаточно пессимистичное зрелище – покосившиеся пятиэтажки, разруха.
Может быть, Ванкор вдохнет новую жизнь в этот героический город?
ВСЕМИРНОЕ ПОТЕПЛЕНИЕ ОТМЕНЯЕТСЯ!
А еще в Игарке есть совершенно уникальный и единственный в мире Музей вечной мерзлоты. Спустившись по вырытым штольням на 14 метров, переносишься в прошлое на 50 тысяч лет! Здесь можно посмотреть на окаменелые деревья, на реликтовый лед, а самое главное – увидеть и потрогать вечную мерзлоту. Грунт, температура которого ни разу за прошедшие 50 веков не поднималась выше минус 4 градусов.
От Игарки до Норильска, нашей настоящей цели, всего 200 километров вдоль Енисея. Увы, зимника здесь нет с советских времен, и сейчас на колесном транспорте преодолеть эти две сотни невозможно. Хотя норильская команда через пару недель и была тут, но дорогу через Снежногорск она прошла на пневматике. Мы же, починив в очередной раз полуось в единственном на весь город гараже «У Егорыча», отправились в обратный путь.
118 КИЛОМЕТРОВ
Великий Бог тундры ровно в десять каждый вечер включал нам полярное сияние, днем светило яркое солнце. Все наладилось или злой призрак песца наконец покинул нас? Идиллия продолжалась до тех пор, пока мы все же не нашли действительно правильную отворотку на Дудинку. И даже предприняли отчаянную попытку пробиться по ней. Десять километров дикого зимника с огромной тракторной колеей дались сначала вроде легко. Но небо опять заволокло низкой облачностью и потянуло поземкой. Мы не останавливались. И тут задуло по-настоящему! Еще целый час шла внутренняя борьба. Вперед или назад? Точку в споре поставил «элькин» двигатель – радиатор от «шестерки» наконец не выдержал издевательств и, выплюнув через пробку весь антифриз, закипел. Все! Оставляем Норильск до следующей попытки. Видимо, в этот раз мы были просто не готовы. Разворачиваемся в сторону Уренгоя и далее на Москву. А уже дома, сверив с норильчанами треки, выяснили, что между нами осталось 118 километров не пройденного зимника. Всего-то 118… Но зато мы теперь знаем, что это за километры!
Великий Бог тундры ровно в десять каждый вечер включал нам полярное сияние, днем светило яркое солнце. Все наладилось или злой призрак песца наконец покинул нас? Идиллия продолжалась до тех пор, пока мы все же не нашли действительно правильную отворотку на Дудинку. И даже предприняли отчаянную попытку пробиться по ней. Десять километров дикого зимника с огромной тракторной колеей дались сначала вроде легко. Но небо опять заволокло низкой облачностью и потянуло поземкой. Мы не останавливались. И тут задуло по-настоящему! Еще целый час шла внутренняя борьба. Вперед или назад? Точку в споре поставил «элькин» двигатель – радиатор от «шестерки» наконец не выдержал издевательств и, выплюнув через пробку весь антифриз, закипел. Все! Оставляем Норильск до следующей попытки. Видимо, в этот раз мы были просто не готовы. Разворачиваемся в сторону Уренгоя и далее на Москву. А уже дома, сверив с норильчанами треки, выяснили, что между нами осталось 118 километров не пройденного зимника. Всего-то 118… Но зато мы теперь знаем, что это за километры!
